The Telegraph, Индия
Сирийское перемирие — опасная и хрупкая игра
04.05.2016
Пинак Ранджан Чакраварти (Pinak Ranjan Chakravarty)
Хрупкое перемирие вступило в силу 27 февраля 2016 года в полночь по дамасскому времени. Прекращению огня способствовало соглашение между Россией и США, сопредседателями Международной группы поддержки Сирии, а также принятая резолюция СБ ООН в поддержку прекращения боевых действий в Сирии. Все стороны соглашения призвали выполнить обязательства по прекращению боевых действий. Похоже, что перемирие сохраняется, за исключением отдельных спорадических нарушений. Россия прекратила воздушные удары, которые до тех пор велись по укреплениям антиправительственных сил и инфраструктуре ИГИЛ. Гражданское сирийское население находилось в осаде в течение достаточно долгого времени, гражданская война и варварская жестокость ИГИЛ унесли более 300 тысяч жизней и вынудили более 11 миллионов сирийцев покинуть дома и стать беженцами.
Провал государственного управления, гражданская война и подъем ИГИЛ в Сирии и Ираке породили в регионе опаснейший кризис. Региональные и нерегиональные игроки создали такую неразбериху, что стало невозможным выработать сколько-нибудь целостный подход к противодействию ИГИЛ. Внешние силы финансировали и поддерживали разномастные группировки, что привело к подъему экстремистских исламских отрядов боевиков-джихадистов, которые сейчас обладают территориями и доходами, достаточными для того, чтобы расширить бесчинства в регионе и за его пределами. Политическое решение в пользу смены режима в Сирии привело к тупику, и ни одна из внешних сил не проявила воли изменить ход событий, кроме как оставив региональных игроков погрязшими в трясине в ожидании развязки. Вмешательство России стало первым реальным шагом по вызволению Сирии из этой ямы.
Силовая инициатива России не только оказала столь необходимую моральную поддержку сирийскому правительству, она также помогла правительственным войскам добиться успеха в отвоевании земли у повстанцев и ИГИЛ. Переломным моментом стали решительные авиаудары России по укреплениям боевиков, позициям и инфраструктуре ИГИЛ, что значительно сузило их возможности. Россия не отказывалась и от дипломатического варианта, постоянные обмены мнениями между Россией, США и другими посредниками по «шестерке» в конечном итоге воплотились в единогласное принятие резолюции СБ ООН 2254.
Прекращение огня в Сирии имеет одно важное исключение. ИГИЛ и «Фронт ан-Нусра» (вооружённое крыло «Аль-Каиды») не являются частью соглашения о перемирии, и удары по ним и ряду других бандформирований, признанных террористическими организациями, продолжатся. Сохраняются некоторые сомнения относительно устойчивости режима прекращения огня, поскольку некоторые группировки исключены из его действия. Американские попытки спасти «Фронт ан-Нусра» от дальнейшего возмездия со стороны российских авиаударов не возымели успеха и вновь вскрыли парадокс политики США, поддерживающих и защищающих филиал
«Аль-Каиды» в Сирии. Этот конъюнктурный союз — борьба и с правительством Башара Асада, и с ИГИЛ — является хребтом американской политики в Сирии. Не сработало. Россия, Иран и Сирия решительно выступили против замысла США и продолжают атаковать «Фронт ан-Нусра» и ИГИЛ, как это предусмотрено резолюцией СБ ООН 2254 от декабря 2015 года.
Соглашение о прекращении огня вступило в силу впервые за многие годы со времени судьбоносных демонстраций в Сирии в 2011 году, ставших цепной реакцией на «арабскую весну», которая охватила многие страны Северной Африки и Ближнего Востока. Те манифестации спровоцировали жесткую реакцию правительства и запустили череду событий, которые привели к фактическому уничтожению Сирии из-за вмешательства внешних сил. Продвигаемая США политика смены режимов, рьяно поддерживаемая такими их союзниками, как Турция, Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ и основные европейские страны, является главной причиной кровопролития, хаоса и подъема ИГИЛ. Стремясь к цели смены режима, американцы и их союзники организовывали, вооружали и финансировали разнородные группировки на борьбу с правительством Башара Асада.
Эти акты вмешательства пытаются оправдать сомнительной «обязанностью защищать» под ширмой инициативы, продвигаемой западными державами для защиты прав человека в авторитарных режимах. В действительности доктрина «обязанность защищать» является очередным профилактическим средством для продвижения геостратегических целей. Управляемая США команда по смене режимов не смогла свергнуть правительство Асада, прежде всего из-за поддержки, которую ему оказали Иран и Россия. Отряды сирийских повстанцев, поддерживаемые американской коалицией, представляли собой мозаику из соперничающих между собой групп интересов под началом разных зарубежных хозяев. Невнятность этих действий не привела ни к смене режима, ни к какому-либо иному выходу из ситуации, а лишь породила хаос и масштабную гуманитарную катастрофу. Ни одно из событий последних лет не может проиллюстрировать вмешательство извне худшим образом, чем сирийский кризис.
Режим прекращения огня, несмотря на сомнения в его устойчивости, является прелюдией к политическому процессу, который все-таки может быть подорван и Россией, и проамериканской коалицией, преследующими противоположные друг другу цели. Возглавляемая США коалиция по-прежнему стремится избавиться от Асада, и поэтому, вероятно, будет оказывать поддержку борющимся с Асадом исламистским группировкам, исключенным из резолюции ООН. Россия же, напротив, продолжит атаковать эти антиасадовские группировки, как она это делала со времени начавшихся в сентябре 2015 году авиаударов. В администрации Обамы, и особенно в ЦРУ, все еще есть влиятельные бойцы периода холодной войны, которые выступают против дипломатического сотрудничества с Россией. Им не терпится подставить России подножку и повторить из исторического багажа опыт своей интервенции в Сирии и других арабских странах.
Ближний Восток переживает нестабильный и переходный период. В эпоху после холодной войны великие державы сосредоточились на собственных национальных интересах, когда поля холодной войны сузились и перестали быть главной ареной соперничества двух блоков. Окончание холодной войны позволило США выдвинуться в положение державы, не имеющей себе равных по силе и влиянию, что предоставило им беспрецедентную свободу действий, которой они воспользовались при отражении вторжения и оккупации Кувейта Саддамом Хусейном. Это также позволило США разместить американские силы на Аравийском полуострове и придало импульс разрешению израильско-палестинской проблемы в ходе заключения Кэмп-Дэвидских соглашений. Удар НАТО по Ливии, народные восстания в Тунисе и Египте (так называемая «арабская весна»), политические волнения в других арабских странах, разрушительное и ничем не мотивированное второе вторжение американцев в Ирак в 2003 году — все эти катаклизмы ускорили темп геополитических изменений на старом Ближнем Востоке.
Джинн межконфессиональной вражды вырвался из бутылки в Ираке и породил один из самых крупных расколов в регионе. Самодостаточность американцев в нефти и газе благодаря развитию новых технологий добычи сланцевого газа, раскрывших потенциал сланцевых энергоносителей, привела к уменьшению связанной с нефтью стратегической заинтересованности США в Ближнем Востоке, ныне усугубленной развалом государственности, гражданской войной и политическими трансформациями, вызванными доморощенной «арабской весной». При том, что массовые выступления изначально были направлены против авторитарных правительств, в Тунисе и Египте они также вылились в протест против внешних сил, которые вмешивались, оккупировали, управляли и манипулировали Ближним Востоком больше тысячелетия после падения халифата Аббасидов.
США будут продолжать осуществлять доминирующее внешнее влияние на Ближнем Востоке, но на менее зримом уровне, исходя из своего выбора и принуждающих их условий быстро меняющегося геополитического ландшафта. Иранская атомная сделка — классический пример выбора, сделанного США при поддержке других членов «группы пяти» и Германии. Поворот США в сторону Ирана вызовет фундаментальные изменения в балансе сил на Ближнем Востоке по мере превращения Ирана в мощную державу, учитывая его потенциал и влияние на Ирак и Сирию, а также на «Хезболлу», ХАМАС и «шиитский полумесяц».
Результат этих изменений значительно обеспокоил Израиль, как явствует из высказываний премьер-министра Биньямина Нетаньяху. Уникальный статус Израиля как государства, обладающего ядерным оружием и мощной армией с обычными вооружениями, подорван не будет, но Израилю будет бросать вызов Иран. Мирный процесс вряд ли продвинется, поскольку межконфессиональный конфликт, Иран, Йемен, а также продолжающаяся конфронтация с ИГИЛ будут отвлекать внимание суннитских стран от палестинской проблемы. Действительно, гражданская война в Йемене и бомбежки страны коалицией арабских государств во главе с Саудовской Аравией показали, что они все в меньшей степени готовы зависеть от системы американских гарантий безопасности, которыми пользовались в течение многих десятилетий. Арабские государства осуществят собственный поворот в сторону России, Китая, Индии и Японии по мере развития этого процесса.
Россия стремится восстановить свое влияние на Ближнем Востоке, где главные ее интересы лежат в политической и экономической сферах и в борьбе с терроризмом. Россия ощущает угрозу, исходящую от джихадистов в регионах российского Кавказа, где проживают мусульмане. В двух чеченских войнах 1994 и 1999 годов джихадисты с Ближнего Востока и из Южной Азии сражались с российской армией. Исламистские движения пустили корни в российском Татарстане и государствах Центральной Азии. Как и другим великим державам, России приходится аккуратно выстраивать свою политику при достижении порой конфликтующих целей. Российско-иранские отношения — это классический пример ситуации, когда обеспокоенность России проникновением ислама балансируются российским содействием иранской ядерной программе, хотя Россия никогда не поддерживала попытки Ирана обзавестись ядерным оружием. Она выстроила комплексную сеть взаимоотношений с арабскими и другими государствами, такими как Турция, член НАТО и ее исторический соперник. Объем российско-турецких торговых и энергетических связей возрос практически до 35 миллиардов долларов США. Россия также выстроила глубокие торговые отношения с Ираном и Египтом.
Для других арабских стран, таких как Алжир и Сирия, Россия стала надежным поставщиком вооружений. Россия возглавила инициативу по ликвидации химического арсенала Сирии в 2013 году, чем укрепила позиции среди своих арабских союзников. Таким образом Россия заняла роль ключевой внешней державы, сотрудничество с которой жизненно важно для решения любой из сохраняющихся проблем региона. Соглашение по иранской ядерной программе — самый последний пример сотрудничества России. При этом Россия не дала задний ход и объявила о снятии запрета на поставку комплексов ПВО С-300 после заключения рамочного соглашения по иранской программе в апреле 2015 году. В ноябре 2014 года, за две недели до окончания крайнего срока переговоров по иранской ядерной программе, Россия объявила о достижении договоренности по возведению двух ядерных реакторов в Иране (с возможностью расширения проекта до восьми блоков).
Озабоченность низкими ценами на нефть обусловила шаги России на Ближнем Востоке и ее несомненную заинтересованность в их росте. Россия в крайней степени зависима от нефтяных доходов, и творцы российской политики, должно быть, заняты поиском возможностей снизить предложение. Заключение иранской ядерной сделки не способствует росту цен на нефть. Однако если Россия рассчитывает каким-либо образом повысить цены, то ее амбиции будут сдержаны Китаем, который стал еще одной внешней державой, способной влиять на события на Ближнем Востоке, особенно в предотвращении резких скачков цен на нефть.
Китай, нерегиональная держава, установил прочные отношения с арабскими странами, Ираном и Израилем. В отношениях Китая с Турцией возникла напряженность из-за политики в отношении уйгуров в Синьцзян-Уйгурском автономном районе на западе страны. Инвестиции Китая в регион привели к усилению его влияния. Израиль — третий крупнейший торговый партнер Китая и второй главный источник военных технологий. Стремление Китая играть более серьезную роль в регионе будет сдерживаться его зависимостью от поставок нефти. Из 6,2 миллиона баррелей нефти, ввезенных Китаем в 2014 году, около 3,1 миллиона баррелей поступили с Ближнего Востока — Китай стал крупнейшим импортером нефти из региона.
По мере того, как США добились самообеспеченности в поставках нефти и газа, для стран-экспортеров Китай, Япония и Индия стали главными покупателями нефти. Возможно, формат такого взаимодействия укрепится, поскольку продолжается рост Китая и Индии и увеличивается потребление нефти. Связи Китая со странами Ближнего Востока будут укрепляться благодаря таким инициативам, как сухопутный и морской «шелковые пути». Сейчас в Китае обсуждают, каким образом расширить эти инициативы и интегрировать их с двусторонними отношениями со странами Ближнего Востока. Азиатский банк инфраструктурных инвестиции (АБИИ) уже взял кредиты в некоторых ближневосточных странах, включая Израиль, и инвестиции банка укрепят экономическую и торговую роль Китая в регионе.
Китай не обременен багажом колониального прошлого и не вовлечен в региональные споры, поскольку избегает занимать чью-либо сторону. Ему удалось выработать более нейтральную позицию по палестинской проблеме, значение которой отходит на второй план. При этом, несмотря на постепенную активизацию роли Китая в сфере безопасности за счёт отправки военных кораблей для участия в операциях по борьбе с пиратством или для эвакуации своих граждан из охваченного конфликтом Йемена, Пекин по-прежнему не склонен вмешиваться во внутрирегиональные конфликты. В апреле 2015 года, после нанесения Саудовской Аравией авиаударов по Йемену, Си Цзиньпин отменил визиты в Саудовскую Аравию и Египет.
Роль Китая в регионе можно рассматривать в большей степени как потенциал на будущее, чем как текущую перспективу. Не желая занимать чью-либо сторону, Китай по-прежнему не готов броситься головой в омут внутрирегиональных политических конфликтов. Таким образом, на фоне интереса к Ближнему Востоку из-за растущей энергетической зависимости, а также поощрения и подготовки исламистских мусульман-мятежников в Западном Китае, влияние Китая остаётся относительно второстепенным. Китай последовательно наращивает взаимодействие с регионом, включая визиты на министерском уровне, углубление связей с Лигой арабских государств, заходы кораблей и вовлечение ряда стран региона в проекты АБИИ. Дилемма Китая состоит в балансировании своих отношений с крупнейшим торговым партнёром — Ираном — и ведущим поставщиком
нефти — Саудовской Аравией.
Такие азиатские державы, как Китай, Индия, Япония и Республика Корея, по-прежнему являются маргинальными на Ближнем Востоке. Все они зависят от поставок нефти из региона и глубоко озабочены обеспечением их бесперебойного характера. У Индии хорошие связи со всеми арабскими странами. Она установила привилегированные взаимоотношения с Израилем. Индия обозначает присутствие своих ВМС в омывающих регион водах и оказывает содействие борьбе с пиратством. Вместе с тем главным гарантом безопасности остаются США, обеспечивающие бесперебойное снабжение всего мира нефтью. С учетом военно-морского присутствия и наличия американских военных баз и флота, США и в будущем останутся главным гарантом безопасности. Они будут оставаться главным участником палестино-израильских переговоров, несмотря на соблазн задействовать многосторонний формат, как это наблюдается в «шестерке» посредников, обеспечивших заключение «ядерной» сделки с Ираном. Израильско-палестинский конфликт преимущественно оставался прерогативой США и европейских держав. Никто другой из нерегиональных держав не может сыграть значимую роль в этом конфликте. Вместе с тем имеются признаки совпадения российско-китайских позиций и их взаимодействия на Ближнем Востоке.
Ближний Восток переживает очередной масштабный сдвиг по мере того, как региональные и нерегиональные державы пытаются вмешиваться и влиять на события в регионе, ознаменованные провалами государственной политики, гражданской войной, терроризмом и усилением ИГИЛ, стремящегося создать новый халифат. На этом геополитическом поле нынешние беспорядки вызовут фундаментальные перемены, которые окажут влияние на глобальный геостратегический баланс сил. Окончательный итог пока неясен, но, каким бы он ни был, это повлияет на глобальную расстановку сил и влияние.
Ближний Восток останется отрадным охотничьим заказником для региональных и нерегиональных держав. В эту эпоху сильной неопределенности, распада союзов, предательств, перекройки политических границ и навязчивой исламистской джихадистской идеологии между политикой и действиями великих держав на Ближнем Востоке имеется мало точек соприкосновения. На словах каждая страна желает поражения терроризму, но в то же время региональные и нерегиональные державы не брезгуют использовать экстремистские группировки для достижения собственных геополитических целей. Ближний Восток может вновь стать лабораторией политики великих держав и маневрирования балансов сил. Сейчас разыгрываются несколько первых раундов очередной «Великой игры». В ближайшие десятилетия последуют другие. Что касается Сирии, то ключом к политическому решению и миру является российско-американское взаимодействие, ценой которого вполне может стать перекройка старых границ и раздел государства.
Пинак Ранджан Чакраварти — бывший заместитель министра иностранных дел Индии, видный политолог, эксперт по Ближнему Востоку.
Оригинал публикации: The Syrian ceasefire is a risky and fragile gambleОпубликовано 26/04/2016 14:14
http://inosmi.ru/politic/20160504/236399713.html
