Чуди, если “пражские” тексты действительно принадлежат его перу, неплохо знает историю петровского царствования и реформ, проведенных Петром, хотя иногда и ошибается в деталях. Его взгляд интересен как взгляд на русскую историю лояльного, но относительно свободного в выборе своих аргументов иностранца, который оправдывает проведенные реформы с европейской точки зрения, идя подчас в своей интерпретации дальше замыслов царя-реформатора (так, у Чуди возникает мотив эгалитаристских побуждений в реформах Петра). Эти писания не могут не заинтересовать нас и как источник для изучения осведомленности о русской истории в среде иностранцев, связанных с русским двором.
Нельзя не согласиться, что в биографии барона де Чуди есть немало поворотов, которые позволяют зачислить его в “авантюристы” века Просвещения. Но его пример показывает, что негативные коннотации в этом слове могут помешать изучению важных граней деятельности иностранцев в России — таких, как роль культурного посредника и литературного агента.
