Россия - Запад

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Россия - Запад » #ЗАПАД О РОССИИ XIX века » Французские мемуары о России первой трети XIX века


Французские мемуары о России первой трети XIX века

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

Т.В.Партаненко

Французские мемуары о России первой трети XIX века

(по материалам имеется ряд публикаций)

Бурные события во Франции в конце XVIII и начале XIX веков поставили страну перед необходимостью осмысления новой реальности и в том числе своего окружения. Великая Французская революция, а затем приход к власти Наполеона отразились не только на всей Европе, но и на России.

В 1799–1800 г. в Россию приезжает Жан–Франсуа Жоржель. Его дневники(1)  написаны еще в стиле, традиционном для XVIII века, но призваны представить современную русскую историю постреволюционной Франции.

В 1808–1809 гг. по Южной России совершает путешествие Мари Гутри(2). В мемуарах подробно описаны города Крыма – Симферополь, Бахчисарай, Севастополь, быт крымских татар. Далее путешественница отправляется в Одессу, Таганрог, Черкесск, Ростов, подробно описывая историю и быт этих городов, жизнь караимов, греков, донских и кубанских казаков.

В 1807 г., когда Александр I и Наполеон заключают Тильзитский мир, в Россию прибыл посол Франции Арман–Огюстен Луи де Коленкур. Здесь он пробыл до начала русско–французской войны, в которой он непосредственно участвовал. Коленкур многократно предупреждал Наполеона об опасности русской кампании, именно с ним вдвоем бежал Наполеон из России, называясь по дороге – в целях безопасности – его именем. Времени 1808–1811 гг. посвящены «Записные книжки Армана де Коленкура. Это краткие записи, отражающие повседневные события, большинство из них начинается со слов «говорят», предназначались эти записи для Наполеона, то есть

0

2

были своеобразным отчетом о шпионаже. Шпионаж этот преследовал цель воспроизведения настроения в России и был отражением событий петербургской жизни, отношения русского двора к политике Наполеона, отношения к планам Наполеона о бракосочетании с великой княжной Екатериной Павловной, а позже – слухов о подготовке Франции к войне с Россией, порядков в русской армии, перемещения по службе в министерствах и посольствах(3).

Потом появятся мемуары А. де Коленкура о походе Наполеона в Россию(4). Автор расширенно представляет внешнюю политику Франции 1807–1812 гг. и подробно описывает весь поход Наполеона.

В это время наряду с традиционными мемуарами путешественников, дипломатов появляются и мемуары французских эмигрантов, которые искали в России убежища.

В 1802 г. в Россию приезжает враг Революции и Наполеона Жозеф де Местр. Намереваясь просить здесь помощь в пользу Пьемона, он посещает Двор и салоны Петербурга. В России он надеется обрести вторую родину и оплот борьбы с революционными идеями. Здесь известный французский философ, иезуит, граф де Местр становится послом Сардинии, здесь он проводит пятнадцать лет. К 1809 г. относится написание одной из самых известных книг де Местра «Санкт–Петербургские вечера»(5). Как это ни парадоксально, но самыми известными страницами этой философской книги стало описание петербургского пейзажа, его же описание белых ночей во Франции было признано новацией(6). В книге философа белые ночи, "великолепие, коему ни образца, ни подражания не найти"(7), описание города, архитектуры, жителей и даже солнца, которое «здесь движется медленно, касаясь земли, – как будто покидая ее с сожалением», когда «Его окруженный красноватой дымкой диск катится, подобно огненной колеснице, над сумрачными лесами, замыкающими горизонт, и лучи его, отражаясь в окнах дворцов, кажутся зрителю огромным пожаром»(8).

0

3

Такое вступление служит созданию спокойного, умиротворенного состояния, настроения, настраивающего на философские беседы, которым и посвящена книга. Примечательно, что именно Санкт–Петербург де Местр выбирает как убежище спокойствия, гармонии и разума. Противник революции, философ принимает существующие в России порядки и даже крепостное право. В своем письме к графу Н. П. Румянцеву в 1911 г. он пишет: «Дадим свободу мысли тридцати шести миллионам людей такого закала, каковы русские и – я не устану это повторять – в то же самое мгновение во всей России вспыхнет пожар, который сожжет ее дотла»(9).

Впрочем, такие утверждения де Местра не стоит рассматривать как реакционные, скорее это его стремление учитывать реальное положение вещей. Его замечания о России, русском характере весьма порою язвительны. В 1812 г. он пишет о порядках в России графу де Фрону: «Взбреди – как это ни невероятно – российскому императору на ум сжечь Санкт-Петербург, никто не скажет ему, что деяние это сопряжено с некоторыми неудобствами, что даже при холодном климате нет нужды в столь большом костре, что этак, пожалуй, из домов вылетят стекла, закоптятся ковры, а дамы перепугаются и проч.; нет, все промолчат; в крайнем случае подданные убьют своего государя (что, как известно, нимало не означает, чтобы они не питали к нему почтения) – но и тут никто не проронит ни слова(10).

Обобщая образ России – и оканчивая известные «Вечера» – Ж. де Местр пишет: «Россия состоит из разнородных элементов – слепой веры и грубой обрядности, духа свободы и нерассуждающей покорности, изб и дворцов, утонченной роскоши и дикой суровости»(11). Самой яркой чертой русского характера философ видит страсть к новизне, постоянную устремленность навстречу новым предметам, явлениям. Он считает это недостатком, следует более внимательно относиться к тому, чем человек уже обладает. Но в целом автор уверен – Россия страна

0

4

молодая и ее время, «если ему суждено наступить, придет само собой и без всяких усилий»(12). Философ не призывает к воздействию на Россию, давлению, как это делали его предшественники, единственным влиянием, которое допустимо, он видит благожелательное отношение. «До последнего вздоха я буду помнить Россию и возносить за нее молитвы»(13), так заканчивает он свою книгу.

Такое отношение к России во Франции назвали русофилией. Русофилом назвали и Жермен де Сталь. Мадам де Сталь провела в России только два месяца, время, которое потребовалось для преодоления пути от Киева до Финляндии. Политик и литератор, де Сталь открыто выступила против диктатуры Наполеона, его деспотизма. Поскольку имя ее было широко известно, то выступление приобрело большой резонанс. Резкие и острые выступления Наполеону не понравились, и он выслал ее в 1803 г. из страны. Переезжая по всей Европе, де Сталь скрывалась от догоняющей ее армии Бонапарта и 23 мая 1812 г. она пересекла границу Австрии и России. Своему изгнанию она посвятила книгу(14), последняя, небольшая часть этой книги посвящена России. Во Франции эти путевые записки довольно известны и считаются, как выразился Ш. Корбе, «реальным прогрессом в представлении русского народа»(15).

Достаточно известны записки мадам де Сталь были и в России. А. С. Пушкин оценил их как «взгляд быстрый и проницательный, замечания разительные по своей новости и истине». «Благодарность, – пишет дальше поэт, – и доброжелательство, водившее пером сочинительницы, – все это приносит честь уму и чувствам необыкновенной женщины»(16). Де Сталь, которую «удостоил Наполеон своего гонения, монархи доверенности, Байрон своей дружбы, Европа своего уважения»(17), упоминается А. С. Пушкиным в первой главе «Евгения Онегина», повести «Рославлев», статье «О народном

0

5

воспитании», возражениях на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева.

Описание России в книге «Десять лет изгнания» Ж. де Сталь структурно напоминает традиционные французские мемуары о пребывании французов в нашей стране, автор обращается к тем же темам, но, возможно, более кратко. Она безусловно знакома с мемуарами своих предшественников, знакома с полемикой просветителей. Де Сталь много раз обращается к оценке роли Петра I и Екатерины II, она согласна с оценкой их Вольтером, но добавляет какие–то уточнения. Продолжателем дела своих предшественников де Сталь видит Александра I. В императоре ее поразила «выражение необычайной доброты и величия, которым озарено его лицо; эти два качества казались нераздельными в нем»(18). В сравнении с русским императором Наполеон безусловно проигрывал. Обращается де Сталь и к русской истории, особенно эпохе Ивана IV, хотя обращения эти кратки.

Русский народ де Сталь описывает как жителей Востока или Юга, и это она неоднократно подчеркивает. Но, замечает автор, «народ этот создан из противоположностей поразительно резких. Рыть может совмещающаяся в нем европейская культура и азиатский характер тому причина»(19). Однако, европейский лоск виден на русских только в комфортной обстановке. Де Сталь описывает свою встречу с Кутузовым, который оказался весьма любезным старцем, и глядя на него, она сомневается, что он сможет выстоять в борьбе «с людьми суровыми и молодыми, устремившимися на Россию со всех концов Европы». Но – «русские, изнеженные царедворцы в Петербурге, в войсках становятся татарами»(20).

Де Сталь проезжает через всю Россию, и некоторые ее замечания описывают природу страны, ее климат, ее пространства. Автор убегает от Наполеона и старается двигаться как можно быстрее. Однако, «хотя двигалась я с большой быстротой, но мне казалось, что стою на месте:

0

6

настолько природа страны однообразна. Песчаные равнины, редкие березовые леса да крестьянские поселки… вот все, что встречается на пути. Меня охватил своего рода кошмар, который приходит иногда ночью, когда кажется, что делаешь шаги и в то же время не двигаешься с места»(21) . Климат, особенно петербургский, как и природа, представляются француженке объектами непрерывной борьбы: «Природа окрестностей Петербурга представляется мне вечным неприятелем, который захватывает свои права, как только человек перестает с ним бороться»(22) .

Более всего внимание уделяет де Сталь русскому характеру. Продиктовано это прежде всего ее страстным желанием поражения Наполеона, ведь если Россия потерпит поражение и подпишет мир с тираном, беженке будет совсем трудно. Русский народ, который встречает автор на своем пути, будь то дворяне, или крестьяне относятся к ней с симпатией, и это поражает де Сталь, ведь она – представитель врагов России. Дворяне провинциальных городов устраивают известному литератору пышные – «азиатские» – приемы. Но суровость климата, болота, леса, покрывающие страну, лишают русских понимания «необходимой роскоши». Вельможи в палатах питаются хуже французских крестьян. «Необходимое можно получить только в роскоши, отсюда происходит, что когда роскошь невозможна, отказываются даже от необходимого»(23) . Обстановка жизни в России такова, что русским незнакомо понятие «комфорт». «Они, подобно людям Востока, выказывают необычайное гостеприимство иноземцу: его осыпают подарками, а сами часто пренебрегают обыкновенными удобствами личной жизни»(24) . Поэтому, – делает вывод де Сталь, – русские так мужественно смогли пережить московский пожар, который повлек жертвы, ведь они не изнежены роскошью. А в целом – «В народе этом есть что–то исполинское, обычными мерами его не измерить… отвага, пылкое воображение русских не знают предела, у них все более

0

7

колоссально, чем соразмерно, во всем более смелости, чем благоразумия; и если они не достигают цели, которую себе поставили, то это потому, что они перешли ее»(25) .

Рассуждая о способности русских к подражанию, де Сталь полемизирует со своими предшественниками. Она вспоминает, что русских часто сравнивают с французами, что – по ее мнению – глубоко ошибочно. Гибкость позволяет русским подражать англичанам, французам, немцам, «но никогда они не перестают быть русскими, т.е. пылкими и в то же время осторожными, более способными к страсти, чем к дружбе, более гордыми, чем мягкими, более склонными к набожности, чем к добродетели, более храбрыми, чем рыцарски–отважными, и такими страстными в своих желаниях, что никакие препятствия не в состоянии удержать их порыва»(26) .

Обращаясь к популярной во Франции теме русского варварства, де Сталь высказывает довольно оригинальное суждение. По ее мнению, из всех образованных народов русские ближе всего к дикарям, но это происходит из их способности на великие подвиги, силы, необузданности природы. «Многие восхваляли знаменитые слова Дидро: «Русские сгнили прежде, чем созрели». Я не знаю мнения более ошибочного: даже их пороки… мы должны приписать не их испорченности, а силе их нравственного закала»(27) . Непосредственно варварство русских де Сталь видит в том, что русскими «управляет чутье, подчас благородное, но всегда непроизвольное, которое допускает размышления лишь при выборе средств, но отнюдь не цели»(28) .

Ярко отмечает де Сталь свойство русских к неустойчивости эмоционального состояния. Ее беспокоит известие о том, что взят Смоленск, а, вместе с тем, она видит вокруг себя только уныние. «Я не замечала народного воодушевления, непостоянство характера у русских мешало мне наблюдать его. Уныние сковало все чувства, и я не знала,

0

8

что у людей с сильной впечатлительностью после этого уныния последует потрясающее возбуждение… когда народ пробудился, перестали существовать для него все преграды и опасности, и он, не страшась, пошел вперед на неравную борьбу с людьми и стихиями»(29) .

Рассуждая о ежедневном времяпрепровождении петербургской знати, де Сталь описывает ее склонность к активности, катанию с горок, подобно зимнему. «Это был какой–то сплошной праздник». Но никакого восхищения это у автора не вызывает: «У них, как видно, не может быть речи о каком-нибудь собеседовании, и польза учения в таком обществе незаметна»(30) . Но может ли быть в таком обществе и любовь? – спрашивает себя автор, такое количество шума делают ее невозможной, да и сентиментальная любовь в России – большая редкость. Русские пылки в любви, но «по непостоянству характера они легко изменяют. Подобная неустойчивость их мысли делает счастье для них непродолжительным. Усовершенствование духа поэзией и искусствами – весьма редкое явление у русских, и при характерах необузданных и пылких любовь есть скорее прихоть и вред, нежели глубокое разумное чувство»(31) .

Сравнивая Москву и Петербург – «один из самых красивых городов мира», де Сталь говорит, что Москва – более русский город, он стоит среди равнины, но ведь и вся Россия – «не что иное как огромная равнина». В Москве живется свободнее, чем в Петербурге, где на все наложил отпечаток Двор. Но хотя знатные москвичи за местом и положением не гоняются, «но большими пожертвованиями доказывают свою любовь к Отечеству»(32) .

В записках мадам де Сталь образ России обретает новое звучание – это единственная страна, способная противостоять злу. Это страна оригинальная, своеобразная, она справедливо заслуживает

0

9

благожелательного внимания и уважения. Но эта страна чужда автору и мадам де Сталь с облегчением покидает ее, перебираясь в Англию.

Воспоминаниям о войне 1812 года посвящено огромное количество французских мемуаров, но включать их в данное исследование представляется и нецелесообразным, и невозможным. Совершенно справедливо пишет французский историк К. де Грев: «Было бы неприлично включать в число путешественников по России Наполеона и военных его армии»(33) . Это совершенно справедливо и при взгляде из России. Кроме того, подобным мемуарам должно быть посвящено отдельное исследование, оно было бы несомненно и нужным, и интересным. Возможно вспомнить, что отечественным историком Тартаковским было проведено монументальное исследование русских мемуаров, посвященных войне 1812 года(34) . Тем более было бы интересно дополнить этот труд исследованием французских военных мемуаров(35) .

Среди мемуаров послевоенного времени можно отметить книгу Дюпре де Сен–Мора(36) . Автор был в России в 1815–1820 гг., он подробно описал карнавалы, обычаи русских, большая часть посвящена анекдотам из светской жизни. В 1823 г. вышла его «Антология русской поэзии».

С целью активизации русско–французской коммерции совершил путешествие по Южной России, Кавказу, Дону Жан–Франсуа Гамба. Вместе с генералом Ермоловым они посетили Одессу, Николаев, Херсон, Астрахань, Кизляр, Моздок(37) .

В 1829 г. в Россию приехал франк–масон Жан–Батист Мей. Поклонявшийся только свободе, этот своеобразный предшественник де Кюстина, в своей книге «Санкт–Петербург и Россия в 1829 году» описал порочность царского режима, его безнравственность и русский народ, деформированный этим режимом(38) .

0

10

После кругосветного путешествия в 1834 г. приехал в Россию французский литератор Поль де Жульвекур. Здесь он женился на Л. Н. Всеволожской и обрел вторую родину. Французам, враждебным к России, он предпослал свою книгу «Балалайка. Русские народные песни и некоторые фрагменты поэзии, переведенные стихами и прозой»(39) .

В 1826 г. в качестве секретаря делегации, сопровождавшей маршала Мармона, прибывшего на коронацию Николая I, в Россию приехал французский драматург Жак Ансело. Здесь он оставался около полугода. Его книга(40) , посвященная этому пребыванию весьма лояльна по отношению к России. Кроме повторения известных характеристик русских, у Ансело есть и довольно оригинальные наблюдения. Рассуждая о русском характере, он замечает: «из всех человеческих слабостей русским наиболее свойственно тщеславие, оно у них в крови. Говоря с иностранцем о памятниках своей страны, русский никогда не скажет: «Какая прекрасная вещь!»; он скажет: «Это лучшая вещь в мире!»(41) . В оказании помощи русские разительно отличаются от французов: «Движетелем и воздаянием первому (французу. – Т. П.) служит честь, сия добродетель цивилизованных стран, второй (русский. – Т. П.) не помышляет о благородстве своих действий, он просто не допускает мысли, что кто–то, кто бы он ни был, мог бы на его месте поступить иначе»(42) .

Наконец, Ансело провозглашает – русские «Отважные люди, которым не страшна опасность… узнав о иной жизни в теплых краях, они устремятся туда»(43) .

0

11

Итак, в первой трети XIX века можно отметить реальный прогресс в динамике формирования представления Франции о русском народе. Прежде всего, это можно связать с тем, что Россия оказалась распорядительницей судьбы Франции.

Бурные события в своей стране, победа России над Наполеоном потрясли общественное сознание французов. Но кроме того и развитие пароходного и железнодорожного транспорта намного приблизили Санкт–Петербург к Парижу. Новая реальность потребовала нового осмысления…

0

12

1. Georgel J. – Fr. Voyage à Saint–Pétersbourg en 1799–1800. – Paris, 1818; Жоржель Ж.–Ф. Путешествие в Петербург аббата Жоржеля в царствование императора Павла I. – М., 1913.
2. Гутри М. Письма о Крыме, об Одессе и Азовском море. – М., 1810.
3. Коленкур А.–О. Л. де. Из записной книжки Коленкура. // Русский архив. – 1908. – № 4–5. – Кн. 1.
4. Cauleuncourt A. A. de. Mémoires du général de Cauleucourt, duc de Vicence, grand écuyer de l’Empereur. – Paris, 1933. – 2 vol.; Коленкур А.–О. Л. де. Поход Наполеона в Россию. – Смоленск, 1991.
5. Maistre J. De. Les Soirées de Saint–Pétersbourg ou entretiens sur le gouvernement temporel de la Providence. – Paris, 1821.
6. Grève C. de. Op. cit. – P. 1257.
7. Местр Ж. де. Санкт–Петербургские вечера. – СПб., 1998. – С. 6.
8. Там же.
9. Местр Ж. де. Петербургские письма, 1803–1817. – СПб., 1995. – С. 189.
10. Местр Ж. де. Петербургские письма, 1803–1817. – С. 214.
11. Местр Ж. де. Санкт–Петербургские вечера. – С. 606.
12. Там же. – С. 607–608.
13. Местр Ж. де. Санкт–Петербургские вечера. – С. 606.
14. Staël G. de. Dix Années d’exil. – Paris, 1845.
15. Corbet Ch. Op. cit.
16. Пушкин А. С. О г–же Сталь и о г. А. Муханове. // Пушкин А. А. Собр. соч.: В десяти томах. – М., 1976. – Т. 6. – С. 8.
17. Пушкин А. С. О г–же Сталь и о г. А. Муханове. – С. 10.

0

13

18. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – Л., 1991. – С. 45.
19. Там же. – С. 29.
20. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – С. 60.
21. Там же. – С. 25.
22. Там же. – С. 41.
23. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – С. 27.
24. Там же.
25. Там же. – С. 28.
26. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – С. 30.
27. Там же. – С. 36.
28. Там же.
29. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – С. 54.
30. Там же. – С. 50–51.
31. Там же. – С.51.
32. 1812. Баронесса де Сталь в России // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – С. 31.
33. Grève C. de. Op. cit. – P. II.
34. Тартаковский А. Г. 1812 год и русская мемуаристика: опыт источниковедческого изучения. – М., 1980.
35. В 1912 г. в России был издан сборник французских военных мемуаров: Французы в России. 1812 г. по воспоминаниям современников-иностранцев /Сост. Васютинский А. М., Дживелегов А. К. и Мельгунов С. П. – М., 1912. Выдержки из этого издания в книге: Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. – Л., 1991.
36. Dupre de Saint–Maure E. L’Hermite en Russie, ou Observations sur les maure et les usages russes au commencement du XIX siècle. – Paris, 1929.
37. Gamba J.–Fr. Voyage dans la Russie médionale et particulièrement dans les provinces et au delà du Caucase. – Paris, Trouvé, 1826.
38. May J–B. Sante–Pétersbourg et la Russie en 1829. – Paris, 1830.
39. Julvécourt P. de Autour du monde. – Paris, 1834.
40. Ancelot J. Six Mois en Russie. Lettres écrites à M.X.B. Saintine en 1826, à l’époque du courennement de S.M. l’empereur. – Paris, 1827.
41. Ibid. – P. 226.
42. Ibid. – P. 281.
43. Ancelot J. Six Mois en Russie. Lettres écrites à M.X.B. Saintine en 1826, à l’époque du courennement de S.M. l’empereur. – P. 285.

0


Вы здесь » Россия - Запад » #ЗАПАД О РОССИИ XIX века » Французские мемуары о России первой трети XIX века