На западе же степи толщина снежного покрова превышает 30 см. Более того, во время оттепелей снег часто образует очень прочный наст, и тогда скот гибнет от бескормицы. В связи с этим скотоводы вынуждены летом гонять скот на горные пастбища — джейляу, а на зиму — заготавливать сено. Вспомним, что обитавшие в Причерноморье половцы имели постоянные зимовья и потому находились в зависимости от древнерусских князей, ибо, скованные в передвижении, они не могли уклониться от ударов регулярных войск. Поэтому в западной части Великой степи сложился иной быт людей и иные условия для обретения степняками независимости, нежели в восточной.

Но в мире нет ничего постоянного. Циклоны и муссоны иногда изменяют направления своего движения и проходят не над степью, а над тайгой или даже тундрой. Тогда недостаток влаги расширяет пустыни Гоби и Бетпак-Дала, оттесняет растения и животных на север, к Сибири, и на юг, к Китаю. Вслед за травой, необходимой для скота, и животными, на которых охотятся, уходят и люди — обитатели Великой степи. Именно в такие эпохи усыхания Великой степи становились неизбежными контакты кочевников и оседлого населения Китая.

Китайские хронисты, описывая народы, обитавшие к северу от Китая, в Великой степи, называли всех степняков одним именем — «татары», подобно тому, как мы, говоря «европейцы», называем этим словом и шведов и испанцев. Однако на самом деле этноним «татары» был названием лишь одного из многочисленных степных племен.

Как мы видим, у степняков различных племен стереотипы поведения были разные. Отношение к власти, к родству, к природе — все различало «белых», «черных» и «диких» татар между собой.

Одним из небольших народов Великой степи были монголы, обитавшие в пограничье «черных» и «диких» татар в восточном Забайкалье. Своими прародителями монголы считали Борте-Чино (Серого Волка) и Алан-Гоа (Пятнистую Лань). К XI—XII вв. в лесостепных урочищах к северу от реки Онон обитали несколько монгольских родов, в состав которых вошли окрестные аборигены.

По рекам Селенге и Толе в центральной части Монголии кочевал народ кераиты. Кераиты управлялись ханами — уважаемыми людьми, которые получали соответствующие должности в зависимости от своей популярности в народе. Жили кераиты не семейными общинами из двух-трех юрт — аилами, а куренями, когда множество юрт ставилось вместе, окружалось телегами и охранялось воинами, ибо кераиты боялись нападения. Они, в отличие от соседних народов, в 1009 г. приняли христианство несторианского толка и с тех пор стали очень набожным народом.

Параллельно монгольскому шел и чжурчженьский пассионарный подъем, приведший к покорению маньчжурами царства киданей в Северном Китае.

Надо сказать, что монголы и маньчжуры традиционно враждовали, что проявлялось в форме набегов, открытых столкновений и т.д. Но с ростом энергетических потенциалов этих народов характер противостояния изменился. Известно следующее легендарное обоснование ужесточения монголо-маньчжурской вражды. Якобы какой-то гадатель предсказал чжурчженьскому Богдо-хану, императору Северного Китая, что его народ погубят именно кочевники-монголы. Император решил предупредить усиление монголов и стал ежегодно посылать на их становища военные отряды, которые истребляли мужчин, хватали женщин и детей, приводили их в Китай и продавали в рабство. Китайцы покупали пленников для работы на плантациях. Некоторым монголам удавалось бежать. Естественно, что они помнили нанесенные им обиды, и «мщение проникло в их мозг и кровь».

Когда постоянные набеги маньчжуров приняли устрашающий характер, монголы осознали необходимость объединения. Их племена организовались и избрали хана. Первый монгольский хан, проявивший себя как значительный государь, носил имя Хабул. Хабул-хан правил в 30— 40-х годах XII в. и сумел остановить натиск маньчжуров. В то время, когда китайцы, потерпев сокрушительное поражение от чжурчженей, были вынуждены уступить им большие территории, монголы разбили чжурчженей и заставили их оттянуть войска от монгольских рубежей. Однако вскоре после смерти Хабул-хана (1149) племенной союз монголов распался, так как обыватели, составлявшие большинство, не мыслили себя подчиненными «людям длинной воли» и оказывали им очень слабую поддержку. Обыватели предпочитали по-прежнему кочевать: аилами на севере, где было безопасно, и куренями на юге, где им угрожали татары и чжурчжени.

Маньчжурская империя, напротив, чрезвычайно усилилась в тот период. Чжурчжени в борьбе со степняками пользовались хитрым и очень жестоким способом борьбы — они выкрадывали талантливых монгольских вождей и предавали мучительной смерти: приколачивали гвоздями к деревянному ослу и выставляли под южное солнце. Человек умирал довольно быстро, но в ужасных мучениях.

Юность Чингиса.

В середине XII в. после гибели нескольких монгольских ханов оборону монголов от чжурчженей и их союзников — татар — возглавил потомок Хабул-хана Есугей-багатур («багатур» значит «богатырь»). Человек храбрый и решительный, Есугей-багатур был не ханом, а главой рода Борджигинов, который обитал в районе к северу от современной российско-монгольской границы, там, где сейчас расположен город Нерчинск.

Когда-то Есугей, будучи еще совсем молодым человеком, охотился в степи с соколом и вдруг увидел, как какой-то меркит везет в телеге, запряженной очень хорошей лошадью, девушку исключительной красоты. Есугей позвал своих братьев, и монголы бросились в погоню за добычей. Увидев преследователей, девушка горько заплакала и сказала меркиту, своему жениху: «Ты видишь этих людей — они тебя убьют, брось меня, уезжай, я буду вечно тебя помнить». Потом сняла с себя рубашку и отдала ему на память. Монголы уже приближались — меркит быстро выпряг коня, ожег его плетью и ушел" от погони. А братья запрягли своих лошадей в телегу и, привезя плачущую девушку домой, сказали: «Забудь о своем женихе, наш Есугей живет без женщины» — и выдали ее за Есугея. Жену Есугея, имя которой осталось в истории, звали Оэлун.

Брак оказался счастливым. В 1162 г. Оэлун родила первенца — Тэмуджина, а впоследствии еще трех сыновей: Хасара, Хачиун-беки, Тэмугэ — и дочь Тэмулун. От второй жены (монголы многоженство разрешали и поощряли) — Сочихэл — у Есугея родилось еще двое сыновей: Бектер и Бельгутей.

Инициаторами такой жестокости стали тайджиуты — племя, которое было враждебно настроено по отношению к Есугею. Тогда Оэлун схватила знамя Есугея, поскакала за отъезжавшими и пристыдила их: «Как вам не стыдно бросать семью вашего вождя!» Некоторые вернулись, но потом опять ушли, и все трудности воспитания детей и добычи пищи для семьи легли на плечи двух женщин: Оэлун и Сочихэл — старшей и младшей жен Есугея. Они ловили сурков, чтобы получить хоть какое-нибудь мясо, и собирали дикий чеснок - черемшу. Тэмуджин ходил к реке и пытался подстрелить тайменей. Как все монголы, он умел стрелять сквозь воду, несмотря на то, что вода преломляет свет, искажая изображение, и попасть в цель очень трудно. Даже летом семья жила впроголодь, делая запасы на зиму.

Между тем соплеменники, оскорбившие и бросившие семью Есугея, продолжали следить за ней, так как опасались заслуженной мести. По-видимому, им удалось сделать соглядатаем старшего сына Сочихэл — Бектера. Бектер, почувствовав за собой силу, начал вести себя пренебрежительно по отношению к детям Оэлун. Тэмуджин и Хасар не выдержали издевательств сводного брата и застрелили его из лука.

Сорган-Шира вернулся к преследователям и предложил еще раз все обыскать. Легко понять, что пленник обнаружен не был. Пьяные тайджиуты хотели спать и, решив, что человек в колодке далеко не уйдет, прекратили поиски. Тогда Тэмуджин выбрался из воды и пошел к своему спасителю. Сорган-Шира, увидев, что колодник вползает к нему в юрту, испугался и уже хотел было прогнать Тэмуджина, но тут запротестовали дети Сорган-Шира: «Нет, что ты, отец. Когда хищник загонит пташку в чащу, то ведь и чаща ее спасает. Мы не можем его выгнать, раз он гость». Они сняли с Тэмуджина колодку, изрубили ее и бросили в огонь. У Сорган-Ширы оставался только один выход — спасти Тэмуджина, и потому он дал ему лошадь, лук, две стрелы, но не дал кремня и огнива. Ведь лошади паслись в степи, лук хранился на верхнем карнизе двери юрты, и их легко было украсть, а кремень и огниво каяодый степняк носил с собой. Если бы Тэмуджина схватили и нашли у него огниво или кремень Сорган-Ширы, семье спасителя и ему самому пришлось бы плохо.

Тэмуджин ускакал и через некоторое время нашел свою семью. Борджигины сразу же перекочевали на другое место, и тайджиуты больше не смогли их обнаружить. Вот это обстоятельство и показывает, что Бектер действительно был доносчиком: после его смерти некому стало сообщать врагам о местах кочевий Борджигинов. Затем Тэмуджин женился на своей нареченной Бортэ. Ее отец сдержал свое слово — свадьба состоялась. Приданым Бортэ стала роскошная соболья шуба. Тэмуджин привез Бортэ домой... и драгоценную шубу у нее немедленно «изъял». Он понимал, что без поддержки ему не устоять против многочисленных врагов, и потому вскоре направился к самому могущественному из тогдашних степных вождей — Ван-хану из племени кераитов. Ван-хан был когда-то другом отца Тэмуджина, и ему удалось заручиться поддержкой Ван-хана, напомнив об этой дружбе и поднеся роскошный подарок — соболью шубу Бортэ.

Поход на меркитов сильно повысил авторитет и известность Тэмуджина, но не среди всех обитателей степи, а среди их пассионарной части — «людей длинной воли».

Одинокие богатыри увидели, что имеет смысл поддержать инициативного сына Есугея, даже рискуя жизнью. И начался процесс, который, сами того не подозревая, спровоцировали кераитский хан и джаджиратский вождь: вокруг Тэмуджина стали собираться степные удальцы. Они-то в 1182 г. и избрали его ханом с титулом «Чингис».

Само слово «Чингис» непонятно. Д.Банзавов, бурятский исследователь, считает, что это имя одного из шаманских духов. Другие полагают, что титул произошел от слова «чин-гиху» — «обнимать», следовательно, «Чингис» — титул человека, имевшего всю полноту власти. Как бы там ни было, у монголов установилась новая система правления. Назвать ее принцип монархическим довольно трудно, потому что хан был отнюдь не самодержавен, а, напротив, не мог не считаться с нойонами — главами примкнувших к нему племен — и со своими богатырями. Таким образом войско надежно ограничивало волю хана.

Государственным устройством не предусматривалось и право наследования, хотя впоследствии каждый новый хан избирался только их потомков Чингиса. Но это было не законом, а выражением воли самих монголов. Уважая Чингисхана, его заслуги перед народом, они не видели оснований отказывать в наследовании престола его потомкам. Кроме того, монголы верили во врожденный характер человеческих достоинств и недостатков. Так, склонность к предательству считалась столь же неотторжимым атрибутом наследственности, как цвет глаз или волос, и потому предателей истребляли беспощадно вместе с их родственниками.

Теперь Чингису пришлось все начинать заново. Из 13 тысяч всадников осталось менее 3 тысяч, монголы не только потеряли все те преимущества, которые приобрели за время правления Чингисхана, но и перессорились друг с другом. Даже Хасар бросил своего брата и пошел служить хану кераитов.

Но уже в 1198 г. Тэмуджин опять стоял во главе мощной ордвг. Что позволило ему так быстро вернуть утраченное? Вероятно, снова сказалось увеличение пассио-нарности монголов. Число «людей длинной воли» росло; росло и их желание устроить жизнь по-своему. Следовательно, им по-прежнему был необходим вождь, который приказывал бы им делать то, что они хотели выполнять. Ведь соперники Чингиса — родовитые нойоны Алтай, Хучар, Сэчэ-бики — мечтали о старом порядке, основанном на произволе, праве па безобразия, отсутствии верности обязательствам. Сторонники же Чипгиса желали твердого порядка, гарантий взаимовыручки и уважения своих прав. Прекрасно поняв чаяния своих последователей, Чингисхан сформулировал новый свод законов — Великую Ясу. Яса отнюдь не являлась модификацией обычного права, а основывалась на обязательности взаимопомощи, единой для всех дисциплине и осуждении предательства без каких-либо компромиссов.

Таким образом, Яса Чингисхана, по сути дела, явилась регламентацией тех новых стереотипов поведения, которые отстаивали «люди длинной воли». Ничего подобного не знала монгольская практика. Так, по Великой Ясс, каждого предателя, то есть человека, обманувшего доверившегося ему, предавали смертной казни. Простым людям отрубали голову, а людям высокого происхождения ломали позвоночник так, чтобы кровь оставалась в теле убитого. В этом случае, по монгольскому поверью, убитый мог возродиться к новой жизни. Если же кровь вытекала на землю, человек терял не только жизнь, но и душу.

За право на жизнь.

В самом начале XIII в., в 1202—1203 гг., которые были переломными для всей ситуации в степи, монголы разбили сначала меркитов, а затем и кераитов. Дело в том, что кераиты разделились на сторонников Чингисхана и его противников. Противников Чингисхана возглавил сын Ван-хана, законный наследник престола — Нилха (у кераитов, христиан несториан-ского толка, это имя соответствовало имени Илья). У Нилхи были основания ненавидеть Чингисхана: еще в то время, когда Ван-хан был союзником Чингиса, вождь кераитов, видя неоспоримые таланты последнего, хотел передать ему кераитский престол, минуя собственного сына. Столкновение этой части кераитов с монголами произошло еще при жизни Ван-хана. И хотя кераиты имели численное превосходство, монголы разбили их, благодаря тому, что проявили исключительную мобильность и захватили противника врасплох.

В столкновении с кераитами в полной мере проявился характер Чингисхана. Когда Ван-хан и его сын Нилха бежали с поля боя, один из их нойонов с небольшим отрядом задерживал монголов, спасая своих вождей от плена. Этого нойона схватили, привели пред очи Чингиса, и тот спросил: «Зачем же ты, нойон, видя положение своих войск, сам не ушел? У тебя же были и время и возможность». Тот ответил: «Я служил своему хану и дал возможность ему убежать, а моя голова — для тебя, о победитель». Чингисхан сказал: «Надо, чтобы все подражали этому человеку. Смотрите, как он смел, верен, доблестен. Я не могу тебя убить, нойон, я предлагаю тебе место в своем войске». Нойон стал тысячником и, конечно, верно служил Чингисхану, потому что кераитская орда распалась. Сам Ван-хан нелепо погиб при попытке бежать к найманам. Их стражники на границе, увидев кераита, недолго думая, убили его, а отрубленную голову старика поднесли своему хану.

В 1204 г. произошло неизбежное столкновение монголов Чингисхана и могущественного найманского ханства — орды со смешанным населением, состоявшим из монголов-найманов и примкнувших к ним тюрок. И вновь одержали победу монголы Чингиса. Хан найманов погиб, а его сын Кучлук (Гушлук) убежал к своим соплеменникам — кара-китаям. Побежденные, как обычно, были включены в состав орды Чингиса.