Голос его несколько скрипуч и резок. Но он завораживает своей силой и звучностью. В такт словам, произносимым по-французски со странным, одновременно русским и американским акцентом, он изредка прихлопывает ладонью по столу. За этим стуком, отдающимся в микрофоне, – горячий темперамент, скрывающийся до поры под отточенным красноречием.

В ноябре пятьдесят третьего Александр Фёдорович Керенский, будучи в Париже, выступил по международному каналу французского радио с серией передач.

Впечатление такое, будто он сидит где-то в Москве на Пятницкой или на 5-й улице Ямского поля и, широко используя исторические параболы, комментирует нашу эпоху. И горбачевскую «перестройку», и ельцинские «лихие девяностые», и путинскую «нулёвку»…

Председатель Временного правительства, военный министр, министр юстиции, депутат Учредительного собрания, член Государственной Думы и прочая, прочая… В беседе с Роже Лютеньо, известным журналистом французского радио, выдающийся политик пробует осмыслить прошлое без желчи и злопамятства. И пусть в его трактовке дел «давно минувших дней» весьма ощутима попытка оправдать Временное правительство, объяснить исторические события некоей «фатальностью», извечно преследующей Россию, скрыть нерешимость «объективными, непредвиденными обстоятельствами…» Пусть даже его видение прошлого порой не совпадает по фактам и оценкам с другими источниками. Все равно позиция Александра Керенского – позиция не свидетеля, а одного из главных героев Истории. Её принадлежность и сам этот документ, печатающийся с сокращениями.

Вопрос: Встречались ли вы с Лениным за границей?

–Видите ли, если Ленин много времени провёл в эмиграции – Франция, Великобритания, Швейцария, – то я до изгнания в восемнадцатом году за границей никогда не был… Мы принадлежали к двум разным поколениям. Лицейские и университетские годы Ленина приходятся на восьмидесятые годы, эпоху реакции, когда российская молодёжь начала увлекаться доктриной западного материализма, марксизма.
Я же начал свою политическую жизнь в начале двадцатого века, когда молодёжь в России больше интересовалась духовными поисками, стала разочаровываться в классических доктринах Канта и Маркса. В этом главная разница между двумя нашими поколениями.

Вопрос: Как и Ленин, вы изучали право?

– Лицей я окончил в Ташкенте, потом учился в Петербургском университете: сначала на историко-филологическом факультете, потом – на факультете права. Карьера адвоката нужна была мне, чтобы заниматься политическими судебными делами, иметь возможность в полный голос говорить правду. Я ездил по всей России, так как процессы с 1906 года велись повсюду: в Сибири, на Кавказе, на Украине…

Вопрос: Как раз я хотел поговорить о Петре Столыпине. О его роли в создании конституционной России.
– Петр Аркадьевич Столыпин был губернатором той провинции на берегах Волги, от которой позднее меня избрали членом Думы – Саратовской губернии. Он был энергичным и властным политическим деятелем, имевшим тесные связи с земством – местным правительством. Столыпин согласился провести аграрную реформу. После роспуска Думы в ноябре 1906 года по старому стилю был провозглашён декрет, который должен был полностью изменить аграрную структуру России. Столыпин хотел распустить, уничтожить русскую аграрную коммуну – то, что называлось «мир», и создать систему частных крестьянских ферм – «хуторов». Создать класс сильных, инициативных крестьян-собственников. Мир, община – древняя модель, нечто вроде примитивного кооператива: земля принадлежит не тому или иному крестьянину, а всей коммуне. Перераспределяются участки в зависимости от увеличения или уменьшения числа едоков. Короче, идея Столыпина была разумной: отказаться от общины. Однако способы проведения реформы отличались непродуманностью, жестокостью.

Вопрос: Помню, вы утверждали, что, если бы не война, революция произошла бы не в 1917 году, а раньше. Однако была бы вообще возможна революция в России, если бы не война?
– Превращение России в парламентскую демократию было неизбежным. Даже в кругах самой высокой, приближённой к трону, бюрократии оказалось немало людей, выступавших с идеей покончить со структурной слабостью режима, при котором возможна распутинщина. Но все карты смешала война.

Вопрос: Какие решения Временного правительства вы хотели бы отметить?

– Первое, чего мы потребовали, это политических свобод. Мы выступили за немедленный созыв Учредительного собрания, депутаты которого выбирались бы всеобщим голосованием. Мы отменили все различия, продиктованные принадлежностью к классу, религии или национальности. Начали аграрную реформу, отменили частную собственность на земельные участки свыше 40-60 гектаров, включили все обрабатываемые земли в Национальный земельный фонд. Каждый человек, изъявляющий желание трудиться на земле, должен иметь право на свой надел. Само население на местах определяет тот аграрный режим, который более всего соответствует его обычаям и нравам. Коммуна или кооператив, община или частное владение… Мы ввели законы, которые дали рабочим права на членство в профсоюзе, на участие профсоюзов в деятельности каждой фабрики. Временное правительство выступило и за развёртывание кооперативного движения. Мы были за большую автономию земства в руководстве делами на местах.

Вопрос: Когда Ленин вернулся в Россию в 1917 году, был ли он там широко известен, как утверждали советские историографы?

– В народных массах – нет. Но Ленина хорошо знали в политических кругах. После всеобщей амнистии в стране царил какой-то экстаз. Даже в газете Милюкова, никогда не отличавшегося симпатией к большевикам, написали после приезда Ленина в Петроград: «Лидер социалистов Ленин должен быть на российской политической арене… Мы должны сказать ему: «Добро пожаловать!» вне зависимости от того, что думаем о его взглядах».

Вопрос:  Чем же отличался Ленин? Знаниями, ораторским искусством, организаторскими или административными способностями?

– Он был великим организатором. Его сила была в умении организовывать. С другой стороны – и это очень важно знать, – ему не были ведомы в политической жизни такие понятия, как уважение к другим, сдержанность, верность политической линии. Он был готов на что угодно, если в этом нуждались партия и «мировая революция».

Вопрос: Большевики начали восстание как раз в то время, когда Австро-Венгрия предложила России сепаратный мир. Известие о нём пришло 6 ноября. Как бы развивались события, если бы обращение из Вены с предложением о мире стало вам доступно на сутки раньше?
– Я сейчас коснусь самого трагического момента в истории России, а может быть, и всей мировой истории. Нам надо было любой ценой продержаться до окончания военной кампании 1917 года. Мы уже подготовили сепаратный мир с Болгарией и Турцией, но не имели сведений от Австро-Венгрии. Временное правительство находилось между двух огней. С одной стороны – Германия и большевики, которые боялись того, что Австро-Венгрия заключит с нами сепаратный мир. С другой – правительства Франции и Великобритании, которые не питали никаких симпатий к нашему правительству… И вот совершенно неожиданно мы получили информацию из Швеции: некий господин явится к нам с предложением австрийцев о сепаратном мире! Но было слишком поздно, большевики уже выступили.

Вопрос: Тогда вы отправились на Северный фронт, чтобы заручиться поддержкой армии. Но полк, который вы возглавили, был остановлен около Царского села: казаки купили свою свободу ценой вашей головы.

– Было заключено соглашение между казаками и Павлом Дыбенко, председателем Центробалта, руководившим красными отрядами в Гатчине и Красном Селе. В эти последние минуты я оказался в Гатчине совершенно один. Со мной остался лишь мой адъютант, всем другим я отдал приказ уехать как можно скорее. Мы решили, что в тот самый момент, когда казаки и матросы явятся нас арестовывать, мы закроемся и совершим двойное самоубийство. И тут в дверь постучали. Вошли молодой офицер и матрос: «Вот матросская форма, быстро переодевайтесь и бегите!»

Вопрос: Но и вы когда-то помогли укрыться царской семье в ожидании эвакуации. В своей книге, посвящённой расправе над Николаем II и его семьей, вы писали, что сразу после отречения император написал в своем дневнике три слова: «Предательство, трусость, козни». Царь чувствовал, что происходит что-то неладное. Но почему он не начал действовать ранее?

– Врачи рассказывали, что, когда Распутин и его круг решили, что император слаб и не может более управлять страной, возник план посадить на трон Алексея и объявить императрицу регентшей. Будто бы для этого тибетский врач Бадмаев через Распутина и императрицу давал императору какие-то лекарства, полностью подавляющие его волю.

Вопрос: А каким вы знали царя?

– Он казался мне абсолютно нормальным человеком. Очень любезным, иногда весёлым. Мне думается, он знал перед революцией об опасности, которая ему грозила, но у него не хватило сил заявить императрице: «Довольно! Не буду больше вас слушать, пойду с другими!» Существовала, впрочем, очень личная причина, почему он не мог так сделать. Это семейная тайна, я не имею права говорить о ней. Скажу только: император чувствовал себя как человек, который сделал что-то очень нехорошее по отношению к своей жене, когда она была совсем молодой.

Вопрос: Опыт революции в России в 1917 году вызывал и продолжает вызывать на Западе живейшие споры. Можно ли объяснить специфику этой революции пропастью, разделяющей Восток от Запада?

– Граница между Востоком и Западом всё время меняется. Основы коммунистического движения были придуманы не в России, это результат развития политической и философской культуры, социологии в европейском мире. Да и сейчас вы найдёте в Москве меньше подлинно коммунистических фанатиков, чем в Риме или Париже… Вся русская история, начиная с конца девятнадцатого века, – это борьба за свободу, за достойную человеческую жизнь. Это не имеет ничего общего с идеями диктатуры. Мы явились первыми жертвами тоталитаризма, который завоевал почти всю Европу. С какими лозунгами Ленин победил в 1917 году? Он никогда не говорил в России, что хочет установить мировую диктатуру пролетариата. Поднимите старые газеты, журналы, выступления Ленина, Троцкого, Сталина. Они говорили, что только большевики гарантируют народу землю, Учредительный съезд и абсолютную свободу. А в результате?

Вопрос: И последний вопрос. Если бы всё можно было вернуть, что бы вы сделали?

– Думаю, если бы вернулся 1917 год, народ был бы более осторожным и терпимым.