ДЭНИЕЛ ФОСТЕР: Вы писали и работали во время переходного периода от советской эпохи к Российской Федерации. Можете вы сравнить качество либеральных и демократических институтов в образовывающейся Российской Федерации начала 1990-х и в сегодняшней России? Стало ли лучше, хуже?

ДЖОН ДАНЛОП: Я думаю, что если вы говорите о выборах, то тут нет никаких вопросов - они стали хуже. У меня нет никаких сомнений в этом, потому что российские выборы, за которыми я наблюдал в 1995 и 1996 годах, хотя там и были определенные значительные проблемы, но они тем не менее содержали в себе большую степень свободы, и нет никаких сомнений в том, что люди в то время имели возможность выразить свою волю на выборах - хотя и имелись вопросы относительно того, не использовал ли Ельцин свои возможности контролировать телевидение. Но по сравнению с тем, что мы имеем сейчас, это была свобода в полном смысле слова.

- Ну, этим я и интересуюсь. Было ли неизбежным с приходом Путина к власти, утвердить этот крайне тоталитарный контроль, или это так получилось? На этот вопрос сложно ответить, но вы предположили, что Ельцин практически не знал, что он делает.

- Нет, я думаю, Ельцин не хотел, или по крайней мере он говорил, что не хотел, того, что произошло. С другой стороны, он не знал этого заранее. Конечно, у Путина был свой собственный план, и он постепенно его реализовывал. Другими словами, первый срок Путина, с 2000 по 2004 годы, был гораздо более умеренным во многих отношениях, чем его второй срок, а потом и междуцарствие, которое имеет место быть сейчас, во время которого он по-прежнему остается главной фигурой. И два его следующих срока, предположительно, станут еще более авторитарными. По крайней мере, с моей точки зрения, все выглядит именно так. Но изначально у него был, например, весьма либеральный премьер-министр, Михаил Касьянов, который сейчас является одним из лидеров оппозиции. Были и другие фигуры, которых можно было считать умеренными. Но в основном Путин нащупывал свой путь, а также приобретал уверенность. И он очень эффективный лидер. Тут вопросов нет. Он хорош в ближнем бою, в столкновениях с противниками в своем собственном окружении, хороший интриган, и поэтому во время своего второго срока он фактически погряз во все более усиливающемся авторитаризме.

- Итак, что же вы думаете относительно западных сообщений о делании из мухи слона во время публично демонстрируемых разногласий между ними обоими: Медведев говорит Х на тему У, и это противоречит чему-то, что говорит Путин. Насколько легитимными были эти различия? Просил ли Медведев разрешения их демонстрировать? Были ли их разногласия скоординированными?

- Многие думают, что это была игра в «доброго полицейского и злого полицейского». И что поведение двух лидеров было предназначено для разной аудитории: Медведев апеллировал к более образованному, технологически подкованному классу пользователей «твиттера», а Путин произносил свои речи для силовых министерств, пожилых людей, более консервативного спектра электората. Я думаю, в этом есть доля истины. Определенно происходило именно это. Но может быть и так, что Медведев в какой-то момент испытывал какие-то надежды, которые не оправдались. Я не могу с уверенностью говорить об этом, потому что я просто не знаю.