Праздничная культура советского периода во многом может быть рассмотрена и с точки зрения концепции «гражданской религии» Р. Белла, согласно которой любые политически организованные общества имеют в той или иной форме свою гражданскую религию, выражающую идею сакральной целостности, стоящей за ними. Развивая это направление, Мур и Майергоф выделили характерные черты ритуального процесса: повторяемость, театрализованность действия, представляющая собой как бы часть пьесы; специально выработанный стиль поведения; упорядоченность; особое эмоционально-приподнятое состояние участников; обязательность социального значения ритуала, наличие некоторого передаваемого ритуалом социального общения[2].

О том, что руководители советского государства придавали особое значение праздникам, свидетельствуют принятые уже 2 декабря 1918 г. Совнаркомом «Правила СНК о еженедельном отдыхе и праздничных днях»:

«7) Производство работы воспрещается в следующие праздничные дни, посвященные воспоминаниям об исторических и общественных событиях:

а) 1 января – Новый год;

б) 22 января – день 9 января 1905 г.;

в) 12 марта – низвержение самодержавия;

г) 18 марта – день Парижской коммуны;

д) 1 мая – день Интернационала;

е) 7 ноября – день Пролетарской революции»[3].

В Толковом словаре русского языка, изданном в 1939 г., праздник рассматривался как:

· «день торжества в память выдающегося исторического или гражданского события, отмечаемого публичными собраниями, парадами, демонстрациями и т. д.»;

· «официально установленный день отдыха по случаю празднования этих выдающихся событий»;

· «день массовых игр, развлечений»;

· «счастливый, радостный день, ознаменованный каким-нибудь событием…»[4].

Современник так описывает один из праздников – «Всемирный Октябрь», организованный на Ленинских горах в Москве в 1929 г.: «В три минуты многотысячная толпа, застигнутая врасплох, введена в строгие рамки двухшереножного строя… Приветствуемая лозунгами, проходит огромная колонна перед трибунами. Все участники шествия сами поражены своей организованностью, а это – стимул для бодрости, радости и коллективности»[7].

Через шутки, танцы, пение, инсценированные речи и заседания решались задачи политической пропаганды: участники праздника должны были проникнуться идеями международной пролетарской солидарности.

Основную задачу игры организаторы сформулировали как «впитать в участников игры героизм борьбы за благополучие всего человечества»[8]. Лейтмотивом празднества была классовая борьба, которая неизбежно должна была перейти в вооруженное столкновение, в мировую гражданскую войну, мировой Октябрь. Исход борьбы по замыслу режиссеров праздника, был предрешен: «Из капиталистических армий пролетарии, одетые в солдатскую форму, идут брататься с народами СССР, переходят на сторону защитников рабочего дела. Результатом этого сложного эпического сценария призвана была стать «коллективность, сплоченность на основе высокой общественности действующих масс»[9].

Такого рода массовые празднества с революционным содержанием имели ряд общих черт с празднествами Французской революции[10].

Таким образом, стремление к массовости и активному участию было характерным для праздничной культуры 1920-х годов.

Церемониальное оформление, таким образом, давало нужную строгую установку, облегчающую дальнейшую работу и определяющую основной стержень и характер действий самой массы.

Как в играх массового действа, так и в демонстрациях главными формами деятельности были имитация, повторение и отображение трудовых процессов, производственных и общественных взаимоотношений[15].

Это обуславливало и оформление праздничных шествий, стремящееся к точному воспроизведению действительности: радиобашня, электростанция с веревочными проводами, шахты, броненосцы, поезда и т. д. Причем многие из элементов были действующими: машины и станки в действии, работающий радиоприемник, типография, набирающая и печатающая листовки, и т. д. Дополнением служили диаграммы, демонстрирующие производственные достижения. Эти и другие знаки индустриализации влияли на мысли и эмоции и поддерживали связь между праздником и серьезными задачами социалистического строительства[16].

Если в 1920-е годы лозунги, плакаты и транспаранты в основном отражали производственную тематику, а портреты руководителей партии и правительства практически отсутствовали, то в 1930-е резко сокращается число объектов, воспроизводящих в процессе демонстрации повседневный контекст, и столь же резко возрастает число лозунгов и диаграмм. Основную часть транспарантов теперь составляют восхваления партии и портреты ее вождей. Центром демонстрации становится Сталин: «Над колоннами, над рядами крепких, статных, мужественных юношей все время, беспрестанно повторяемый в скульптурах, портретах, лозунгах плывет Сталин. Сталин ведет за собой этот изумительный, молодой и жизнерадостный народ в прекрасные дали будущего…»[17].

Пародийное осмеяние врагов революции, религии, пьянства, курения и хулиганства использовало традицию народной смеховой культуры, которая в 1930-е годы была сведена к навешиванию ярлыков и требованию смертных приговоров.

Политические события и праздники (1 мая, День Конституции, годовщина Октябрьской революции, День молодежи) сопровождались спортивными мероприятиями. Эта практика началась с парада Всеобуча в 1921 г. в честь 4-й годовщины революции и стала всеобщей в 1930-е годы.

Пристальное внимание власти к физкультуре обосновывалось партийными теоретиками тем, что физические упражнения и движения «широко могут быть использованы для зрелищ как массового развлекающего характера, так и агитационного и даже пропагандистского», так как «с помощью физических движений можно с успехом выразить почти всякую идею, придавая ей живую наглядную форму»[20]. Гимнастические упражнения также часто создавались из имитации того или иного вида труда. Включение элементов физической культуры в празднество значительно увеличивало число активных участников из молодежи.

Идеологическое содержание праздников подсказывало особенности организации и художественного оформления, которое изображало ударные темпы социалистического хозяйственного и культурного развития, стремилось доказать с помощью всех видов искусства различие социально-политического содержания и экономических результатов между большевистской рационализацией и капиталистической[21].

Советские государственные праздники выполняли ряд социальных функций, среди которых: торжественное обновление жизни; удовлетворение потребности в общении и снятии социальных барьеров; снятие напряжения, вызванное ограничениями в быту, в поведении, суровыми трудовыми буднями, эмоциональной бедностью жизни и восстановление физических и психических сил; средство эмоциональной разрядки. Праздник нес в себе также и идеологическую функцию, приобщая подрастающее поколение к традициям и идеям общества. Мир идеалов, выраженный в праздничных действиях, на протяжении десятилетий использовался властью в целях самоутверждения, навязывания господства своей идеологии и ценностей.

Приход в 1917 г. к политической власти большевиков еще не означал окончательной победы коммунистической идеологии. Чтобы удержаться у власти, недостаточно было политики насилия и подавления. Нужно было просветить население, заручиться поддержкой и согласием всех акторов политического процесса, добиться взаимопонимания. Легитимация властных институтов была тесным образом связана с различными формами визуальных коммуникативных технологий, которые в конечном счете были использованы для получения фиктивного массового согласия с политикой властей. Государственные праздники в Советском Союзе были символически насыщенными и становились выражением «высших ценностей», что проявлялось в монументальности и стремлении к эпической мощи (большое число участников и большая территория праздничных действий – городские улицы и площади).

Советские государственные праздники были обращены к прошлому общества и в то же время ориентированы на настоящее и способствовали налаживанию связи между современностью и событиями прошлого, происходило последовательное инвертирование различных социальных связей и социальных ролей, составляющих каркас «бытового» социального пространства, будничных ценностей, правил поведения. Проведение государственных праздников способствовало созданию мифа о солидаризации общества и ощущения каждого человека членом коллектива. Они дают нам яркий образец мифотворчества и создания ритуалов, как со стороны власти, так и со стороны общества.