Сама Ахматова Гоголя очень любила и шутя называла хохлом. "Хохлацкую"
сущность великого русского писателя, которую он сохранил до конца своих
дней, Анна Андреевна доказывала очень хитроумно. Она приводила фразу с
первой страницы "Мертвых душ", где описывается въезд Чичикова в город
Н.:
"Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был
сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у
дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания,
относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем".
- Зачем здесь слово "русские"? - спрашивала Анна Андреевна. - Почему
не написать просто: два мужика?
Однажды она добавила:
- А кого он ожидал здесь увидеть? Испанских грандов?

Про отступление о двух писателях она как-то сказала мне:
- Это он про себя и про Пушкина. Только Пушкин совсем не такой...

Однажды Ахматова рассказала мне о случае, происшедшем с одной ее
знакомой - сотрудницей библиотеки.
- К ней пришел истопник и спросил, действительно ли для того, чтобы
найти книгу, надо знать не только ее название, но и кто написал. Она
подтвердила. Тогда он сказал: "Очень жалко. Я читал такую хорошую книгу,
а вот кто написал - не помню". Она на всякий случай спросила название.
Он сказал: "Капитанская дочка".

VII

В столовой на Ордынке утро. Анна Андреевна пьет свой "кофий" и
разбирает корреспонденцию. Большая часть писем читателей начинается
примерно так: "Вы, конечно, удивитесь, что вам пишет незнакомый
человек..."
- Как они себе это представляют? - говорит Ахматова. - Мне пишут уже
пятьдесят лет, и я всякий раз должна удивляться?

Примерно с пятьдесят третьего года, с тех пор как научился печатать на
машинке, я стал выполнять при Анне Андреевне некоторые секретарские
обязанности: переписывал стихи для публикаций, деловые письма...
Впоследствии эту работу для Ахматовой стала делать Ника Николаевна
Глен, а еще позднее Анатолий Генрихович Найман.

Анна Андреевна диктует мне свои стихи.
- Вот это место непонятное, - вырывается у меня.
Она говорит, имея в виду Пастернака:
- Со мной и с Борисом произошло нечто обратное. Он вначале писал очень
сложно, а теперь пишет абсолютно просто. А я - наоборот...
Я печатаю под ее диктовку:
Китайский ветер поет во
мгле,
И все знакомо.
Тут Ахматова прерывается и простодушно говорит:
- Ох и достанется мне от Левы за "китайский ветер"...
(Л. Н. Гумилев называл себя доктором истории Востока).

Анна Андреевна уверяла, что с распространением электричества у людей
ухудшилось зрение. Она говорила:
- В юности я зажигала свечу в своей комнате, ложилась и читала на ночь.
Если бы я вздумала зажечь две свечи, вошла бы моя мама и сказала: "Что за
иллюминацию ты устроила?"

В разговоре о склонности великих русских писателей на вершине славы
переходить от литературы к прямому проповедничеству Ахматова сказала:
- По-моему, это только у русских. Коля Гумилев называл это "пасти
народы". Он говорил: "Аня, отрави меня собственной рукой, если я начну
пасти народы".

Анна Андреевна любила рассказывать об одном пророчестве. В Петрограде
сразу же после февральской революции они с приятельницей поехали
кататься, кажется, на острова. Расплачиваясь с бородатым стариком
извозчиком, дамы дали ему золотую монету. Тот взял ее, посмотрел и
сказал:
- Не держать больше в руках золота ни нам, ни внукам нашим.