Окончание.

Кавказская кампания
Основная статья: Кавказская кампания Крымской войны

На Кавказе турецкая армия Абди-паши атаковала Ахалцых, где находился русский гарнизон генерала Андроникова, но потерпела поражение, а через неделю ещё одно от 10-тысячной армии князя Бебутова у Башкадыклара.

20 (31) октября произошёл бой парохода «Колхида», перевозившего роту солдат для усиления гарнизона поста Св. Николая, расположенного на кавказском побережье. При подходе к берегу «Колхида» села на мель и попала под обстрел турок, захвативших пост и уничтоживших весь его гарнизон в ночь с 15 на 16 октября. Отразив попытку абордажа, пароход снялся с мели и, несмотря на потери среди экипажа и полученные повреждения, пришёл в Сухум.
Томас Джонс Баркер. «Сдача Карса, Крымская война, 28 ноября 1855». Ок. 1860. Национальный музей армии[en], Лондон

4 (15) ноября русский пароход «Бессарабия», крейсировавшй в районе Синопа, захватил без боя турецкий пароход «Меджари-Теджарет» (вошёл в состав Черноморского флота под названием «Турок»).
Ф. И. Байков (1818—1890). «Сражение при селении Кюрюк-Дара в окрестностях крепости Карс 24 июля 1854 года». 1854. Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург

5 (17) ноября состоялся первый в истории военного флота бой паровых кораблей. Русский пароходофрегат «Владимир» захватил турецкий пароход «Перваз-Бахри» (вошёл в состав Черноморского флота под названием «Корнилов»). 9 (21) ноября состоялся успешный бой русского фрегата «Флора» с 3 турецкими пароходами «Таиф», «Фейзи-Бахри» и «Саик-Ишаде», под общим командованием английского военного советника Слейда, в районе мыса Пицунда После 4-х часового боя «Флора» вынудила пароходы отступить, уводя на буксире повреждённый флагманский «Таиф».

На Кавказе русские войска 19 (31) июля 1854 заняли Баязет, 24 июля (5 августа) 1854 дали успешное сражение у Кюрюк-Дара в 18 км от Карса, но пока ещё не смогли приступить к осаде этой крепости, в районе которой была сосредоточена 60-тысячная турецкая армия. Была упразднена Черноморская береговая линия.

В сентябре 1855 года турецкий отряд Омер Лютфи-паши был отправлен на судах к малоазиатским берегам, высадился в Батуме и двинулся на выручку Карса, но вернулся в Батум и 21 сентября высадился в Сухум-Кале, откуда вторгнулся в Мингрелию и овладел переправами на реке Ингури. В конце февраля 1856 года, прекратив дальнейшие действия, отряд отплыл к Трабзону.

Крупной победой России на Кавказе в 1855 году стало взятие Карса. Первая атака на крепость произошла 4 (16) июня, её осада началась 6 (18) июня, а к середине августа приобрела тотальный характер. После крупного, но безуспешного штурма от 17 (29) сентября, Н. Н. Муравьёв продолжил осаду вплоть до капитуляции османского гарнизона, состоявшейся 16 (28) ноября 1855 г. Командовавший гарнизоном Вассыф-паша сдал противнику ключи от города, 12 турецких знамён и 18,5 тыс. пленных. В результате этой победы русские войска овладели не только городом, но и всей прилежащей областью, включая Ардаган, Кагызман, Олты и Нижне-басенский санджак.
Синопское сражение
Основная статья: Синопское сражение
Айвазовский И. К. «Синоп. Ночь после боя 18 ноября 1853 года. 1853 год». Центральный военно-морской музей, Санкт-Петербург

18 (30) ноября эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова в ходе Синопского сражения уничтожила турецкую эскадру Осман-паши.

Синопский инцидент послужил формальным основанием для вступления Англии и Франции в войну против России[56][57][58].

После получения известия о Синопском сражении, английская и французская эскадры вместе с дивизией оттоманского флота 22 декабря 1853 (4 января 1854) вошли в Чёрное море. Адмиралы, начальствующие над флотом, известили русские власти, что имеют задание ограждать турецкие суда и порты от нападений с русской стороны. На запрос о целях подобных действий западные державы отвечали, что имеют в виду не только защищать турок от всякого нападения со стороны моря, но и способствовать им в снабжении своих портов, препятствуя, вместе с тем, свободному плаванию русских судов. 17 (29) января французский император предъявил России ультиматум: увести войска из Дунайских княжеств и начать переговоры с Турцией. 9 (21) февраля Россия отвергла ультиматум и объявила войну Англии и Франции[~ 56]. 15 (27) марта 1854 года Великобритания и Франция объявили войну России.

Вместе с тем император Николай обратился к берлинскому и венскому дворам, предлагая им, в случае войны, соблюдать нейтралитет, поддержанный оружием. Австрия и Пруссия уклонились от этого предложения, равно как и от союза, предложенного им Англией и Францией, но заключили между собой отдельный договор. Особой статьёй этого договора было положено, что если не последует вскоре выступления русских из Дунайских княжеств, то Австрия потребует очищения их, Пруссия же поддержит это требование, и затем, в случае неудовлетворительного ответа, обе державы приступят к наступательным действиям, которые могут быть вызваны также присоединением княжеств к России или переходом русских за Балканы.
Бомбардировка Одессы
Основная статья: Бомбардировка Одессы во время Крымской войны
Ричард Кейтон Вудвиль. «Балаклавское сражение». 1897. Национальный музей армии, Лондон

В апреле 1854 года союзный флот в составе 28 судов провёл бомбардировку Одессы, в ходе которой в гавани было сожжено 9 торговых судов. У союзников 4 фрегата были повреждены и отведены на ремонт в Варну. Кроме того, 12 мая в условиях густого тумана на мель в 6 милях от Одессы сел английский пароход «Тигр» (HMS Tiger (1849)[en]). 225 человек экипажа были взяты в русский плен, а само судно потоплено.

22 сентября. Нападение англо-французского отряда в составе 4 пароходофрегатов (72 орудия) на крепость Очаков и находившуюся здесь русскую гребную флотилию в составе 2 малых пароходов и 8 гребных канонерских лодок (36 орудий) под командой капитана 2 ранга Ендогурова. После трёхчасовой перестрелки на дальней дистанции корабли союзного флота, получив повреждения, ушли от Очакова.
Вторжение в Крым и осада Севастополя
Основная статья: Оборона Севастополя (1854—1855)

3 (15) июня 1854 3 англо-французских пароходофрегата подошли к Севастополю. 14 (26) июля 1854 состоялся бой англо-французского флота в составе 21 корабля с береговыми укреплениями Севастополя.[59]
Историческая карта, показывающая территорию Севастополя и Балаклавы во время осады

2 (14) сентября 1854 года началась высадка экспедиционного корпуса коалиции в Евпатории. Всего за первые дни сентября на берег было переправлено около 61 тысячи солдат.

8 (20) сентября 1854 года в сражении на Альме союзники нанесли поражение русской армии (33 тысячи солдат), пытавшейся преградить им путь к Севастополю. Русская армия была вынуждена отступить.

5 (17) октября состоялась первая бомбардировка Севастополя, во время которой погиб Корнилов. В тот же день флот союзников попытался совершить прорыв на внутренний рейд Севастополя, но потерпел поражение.

13 (25) октября произошло сражение под Балаклавой, в результате которого войска союзников (20 тысяч солдат) сорвали попытку русских войск (23 тысячи солдат) деблокировать Севастополь. В ходе битвы русским солдатам удалось захватить некоторые позиции союзников, оборонявшиеся турецкими войсками, которые пришлось оставить, утешаясь захваченными у турок трофеями (знамя, одиннадцать чугунных орудий и др.).
«Тонкая красная линия». Роберт Гибб[en]

К ноябрю 1854 года в Крыму была сосредоточена лишь незначительная часть российской армии (169 батальонов пехоты и 79 эскадронов кавалерии), при этом в армии генерала Ридигера в Царстве Польском на случай вторжения австрийцев было сосредоточено 144 батальона и 97 эскадронов, в армии генерала Горчакова на Днестре было 149 батальонов и 203 эскадрона, ещё 229,5 батальонов и 118 эскадронов защищали балтийское побережье[60].

5 ноября состоялась Инкерманское сражение, где русские войска в очередной раз попытались деблокировать Севастополь. Приход французского подкрепления (8 тыс. человек) переломил ход сражения в пользу союзников. Особенно эффективно действовала французская артиллерия. Русским было приказано отступать. Отход русских войск к Севастополю прикрывали своим огнём пароходофрегаты «Владимир» и «Херсонес».
«Британские войска и Крымская война. Терпеливые герои». Карикатура из лондонского журнала «Панч» (1856 г.) Один оборванный английский солдат другому:
— Ну что, Джек! Есть хорошие новости из дома. Мы получим медаль.
— Это очень мило. Может быть, когда-нибудь мы получим шинель, к которой можно будет её приколоть.

14 ноября жестокий шторм у берегов Крыма привёл к потере союзниками более 53 кораблей (из них 25 транспортов). Вдобавок под Евпаторией потерпели крушение два линейных корабля (французский 100-пушечный «Генрих IV» (фр.)русск. и турецкий 90-пушечный «Пеики-Мессерет») и 3 паровых корвета союзников[61][62]. В частности, были утеряны посланные десантному корпусу союзников запасы зимней одежды и медикаментов, что в условиях надвигающейся зимы поставило союзников в тяжёлое положение. Буря 14 ноября по тем тяжким потерям, какие она причинила флоту союзников и транспортам с припасами, приравнивалась ими к проигранной морской битве[63].

24 ноября пароходофрегаты «Владимир» и «Херсонес», выйдя с Севастопольского рейда в море, атаковали стоявший у Песочной бухты французский пароход и заставили его удалиться, после чего, подойдя к Стрелецкой бухте, обстреляли из бомбических орудий расположенный на берегу французский лагерь и неприятельские пароходы.
Адмирал Нахимов на севастопольском бастионе

5 (17) февраля 1855 года русские войска предпринимают попытку освобождения Евпатории, однако турки срывают наступление мощным артиллерийским обстрелом.

28 марта (9 апреля) предпринята вторая бомбардировка Севастополя.

12 мая (24) мая англо-французский флот занял Керчь, гарнизон которой отошёл к Феодосии. Застигнутые в Керченской гавани 3 парохода, 10 транспортов и мелкие суда были сожжены своими экипажами. Винтовая шхуна Отдельного кавказского корпуса «Аргонавт», вступив в бой с английской паровой шхуной «Snake», имевшей превосходство в мощности машины и вооружении, причинила последней несколько повреждений, оторвалась от неприятеля и ушла в Бердянск.

22—24 мая (3—5 июня) состоялась третья бомбардировка, после которой союзники, овладели Селенгинским и Волынским редутами и Камчатским люнетом и вышли вплотную к Малахову кургану — ключу к обороне Севастополя.

6 (18) июня состоялся первый общий штурм Севастополя, одержана блестящая победа России, отбиты все атаки неприятеля. На Панораме Оборона Севастополя (панорама) изображен именно момент отражения штурма 6 (18) июня.

16 августа 1855 года происходит сражение на реке Чёрной, в ходе которой русские войска безуспешно пытаются снять осаду Севастополя.
Штурм Малахова кургана французскими зуавами

17—20 августа — пятая бомбардировка Севастополя. Потери русских войск составляли 900—1000 человек в день. Огонь неприятеля с 21 августа по 3 сентября был слабее, но выводил из строя ежедневно по 500—700 человек.

4—7 сентября состоялась последняя, шестая бомбардировка.

8 сентября 1855 французские войска захватили Малахов курган
Азовская кампания
Основные статьи: Азовская кампания, Осада Таганрога

14 мая 1855 года «лёгкая эскадра» в составе от 16 до 20 вымпелов, ворвалась в Азовское море. Эскадра совершила неудачное для неё нападение на крепость Арабат, разгромила Геническ, бомбардировала и безуспешно штурмовала десантом Таганрог, подвергла продолжительному обстрелу Мариуполь. Десанты союзников высаживались, не встретив сопротивления, в Бердянске, Ейске, Темрюке, уничтожая там запасы фуража, продовольствия. На море союзники топили и жгли все застигнутые ими суда, всё вплоть до рыбачьих лодок. 28 мая эскадра вышла из моря.

Второй раз «Лёгкая эскадра» входит в Азовское море 10 июня, в составе от 15 до 17 вымпелов. На этот раз она находится в море полтора месяца и подвергает бомбардировке большинство прибрежных селений. Часто неприятель высаживает десантные отряды для поджогов и уничтожения всего, что не поддаётся воздействию корабельной артиллерии. Нападению подвергаются селения по всему побережью, от Арабатской стрелки до устья Дона, демонстрируются даже намерения войти в сами донские гирла. Кроме того, особо жестоким бомбардировкам подвергаются города Бердянск, Таганрог.

Третий вход эскадры в Азовское море пришёлся на 4 августа. На этот раз её состав уменьшился до 5 судов. Эскадра оперирует в западной части моря и совершенно не показывается в Таганрогском заливе. Города Бердянск, Мариуполь, Таганрог больше не обстреливаются. Лишь однажды, 19 августа, канонерка англичан с целью разведки появляется у Таганрога и делает несколько выстрелов, но не по городу, а по вновь построенной береговой батарее. 31 августа две канонерки вновь обменивается несколькими выстрелами с Таганрогской батареей, после чего неприятельские корабли больше у Таганрога не появляются. С этого времени действия эскадры вновь ограничиваются центральной и западной частью моря, с редкими заходами в Таганрогский залив. Геническ и Арабатская стрелка как всегда являются основными объектами нападений британцев. 12 сентября эскадра усилилась до 7 судов. 14 и 15 октября две канонерки, после более чем двухмесячного перерыва, обстреливают Мариуполь. 23 октября, все 7 пароходов эскадры появились у Ейска. Последовал двухдневный ожесточённый штурм Глафировки, Ейска[64].
Балтийская кампания
Основная статья: Бомбардировка Свеаборга

На Балтике две дивизии Балтийского флота были оставлены для усиления обороны Кронштадта, а третья — расположена у Свеаборга. Главнейшие пункты на балтийском побережье были прикрыты береговыми батареями, и деятельно строились канонерские лодки.

С очищением моря ото льда, сильный англо-французский флот (11 винтовых и 15 парусных линейных кораблей, 32 пароходофрегата и 7 парусных фрегатов) под командованием вице-адмирала Ч. Нейпира и вице-адмирала А. Ф. Парсеваля-Дешена вошёл в Балтику и блокировал русский Балтийский флот (26 парусных линейных кораблей, 9 пароходофрегатов и 9 парусных фрегатов) в Кронштадте и Свеаборге.

Не решившись атаковать эти базы из-за русских минных заграждений, союзники начали блокаду побережья и бомбардировали ряд населённых пунктов в Финляндии. 26 июля (7 августа) 1854 11-тысячный англо-французский десант высадился на Аландских островах и осадил Бомарсунд, который после разрушения укреплений сдался. Попытки других десантов (в Экенесе, Ганге, Гамлакарлебю и Або) окончились неудачей. Осенью 1854 года союзные эскадры покинули Балтийское море.

Для действий на Балтийском море в 1855 году союзники снарядили 67 судов; флот этот в середине мая появился перед Кронштадтом, надеясь выманить в море стоявший там русский флот. Не дождавшись этого и убедившись, что укрепления Кронштадта усилены и во многих местах заложены подводные мины, неприятель ограничился набегами лёгких судов на разные места финского прибрежья.

25 июля (6 августа) союзный флот в течение 45 часов бомбардировал Свеаборг, но кроме разрушения строений почти никакого вреда крепости не нанёс.
Беломорская кампания
Мюнстер А. Э. Бомбардирование Соловецкого монастыря двумя Английскими пароходами 6-го и 7-го июля 1854 года[65].
Основная статья: Беломорская кампания Крымской войны

На Белом море действия союзной эскадры капитана Оманея[en] ограничились захватом мелких купеческих судов, грабежом прибрежных жителей, двукратной бомбардировкой Соловецкого монастыря[66]. Были попытки предпринятия десанта, однако от них отказались. Во время бомбардировки города Колы неприятельским огнём сожжено около 110 домов, 2 церкви (в том числе шедевр русского деревянного зодчества Воскресенский собор XVII века), магазины[67].
Петропавловская оборона
Основная статья: Петропавловская оборона

На Тихом океане гарнизон Петропавловска-Камчатского под командованием генерал-майора В. С. Завойко 18—24 августа (30 августа—5 сентября) 1854 года отразил нападение англо-французской эскадры из 6 кораблей под командованием контр-адмирала Дэвида Прайса, разбив высаженный ею десант на Никольской сопке.
Захват Урупа (Курильские острова)

В 1855 году англо-французская эскадра захватила остров Уруп и удерживала его до конца войны, возвратив его лишь по итогам Парижского мира в 1856 году[10]. На время оккупации остров получал новое название — «остров Альянса», а Курильские острова в целом — «Туманный архипелаг»[68].
Попытка захвата города Николаев
Основная статья: Сражение у Кинбурна (1855)

После захвата южной части Севастополя союзные главнокомандующие, не решавшиеся двигаться с армией внутрь полуострова из-за недостатка обозов, стали угрожать движением на Николаев, который, с падением Севастополя, получил важное значение, так как туда были эвакуированы русские морские учреждения и запасы. С этой целью сильный союзный флот 2 (14) октября 1855 года подошёл к расположенной на пути к Николаеву крепости Кинбурн и после двухдневной бомбардировки принудил её к сдаче.

Оставив в Кинбурне две полуроты сардинских пехотинцев и взвод алжирских спагов для восстановления и охраны укреплений, союзники предприняли попытку прорыва по Днепро-Бугскому лиману к Николаеву, но у Волошской косы их корабли попали под огонь одной из русских береговых батарей.[22] В ходе промеров глубин они также обнаружили в устье лимана минные поля, установленные ещё летом 1854 под руководством поручика Борескова.[23] Отказавшись от дальнейших попыток захвата Николаева, англо-французский флот ушёл к Севастополю, где стал устраиваться на зимовку.[24]

Оставленный в Кинбурне гарнизон не успел до холодов восстановить сгоревшие в результате бомбардировки казармы, поэтому жил в землянках. Нерегулярный подвоз продовольствия вынуждал его изыскивать дополнительные источники пропитания в окрестностях крепости, но русское командование использовало казаков, чтобы пресекать такую возможность.

15 февраля 1856 года английский фрегат «Агамемнон» эвакуировал остатки кинбурнского гарнизона. Пороховой арсенал Кинбурна был взорван, восстановленные укрепления разрушены.[25] За три месяца нахождения в крепости от болезней погибло 119 солдат и офицеров из состава гарнизона, а 48 было взято русскими в плен. [26]
Война и пропаганда
«Двуглавая (букв. „рассечённая“) ворона в Крыму». Карикатура в лондонском журнале «Панч», 29 сентября 1855. Французский и британский солдаты смотрят на убегающего двуглавого орла. Подпись под рисунком: «Двуглавая ворона в Крыму. Она получила жестокий удар! Гонись за ней!»

Неотъемлемой частью войны была пропаганда. В 1848 году, за несколько лет до Крымской войны, Карл Маркс отразил противоречия империалистических держав в своей статье «Это тот самый Шванбек, на которого в „Kolnische Zeitung“ искони была возложена обязанность с помощью вовремя проявляемой ненависти к русским и надлежащего осторожного свободомыслия спасать либеральную репутацию „Kolnische Zeitung“ в безопасных странах Восточной Европы. Но восточноевропейские осложнения, очевидно, действуют на него гнетущим образом, и для того, чтобы всецело отдаться „чувству глубочайшего возмущения“ по поводу австрийской ноты, он призывает русских в Трансильванию для окончания борьбы»[69].

Фридрих Энгельс в нескольких статьях в английской прессе, опубликованных в марте-апреле 1853 года, обвинял Россию в стремлении захватить Константинополь, видя в этом опасность для революции:

    Россия — безусловно страна, стремящаяся к завоеваниям, и она была ею в продолжение целого столетия, пока великое движение 1789 г. не породило её грозного противника, полного могучих жизненных сил. Мы разумеем европейскую революцию, взрывчатую силу демократических идей и врождённого человеку стремления к свободе. Начиная с этого времени на европейском континенте существуют фактически только две силы: с одной стороны Россия и абсолютизм, с другой — революция и демократия. Теперь революция кажется подавленной, но она живёт, и её боятся так же сильно, как боялись всегда. На это указывает ужас, охвативший реакцию при известии о последнем восстании в Милане. Но если Россия овладеет Турцией, её силы увеличатся почти вдвое, и она окажется сильнее всей остальной Европы, вместе взятой. Такой оборот событий был бы неописуемым несчастьем для дела революции. Сохранение турецкой независимости или пресечение аннексионистских планов России, в случае возможного распада Оттоманской империи, являются делом величайшей важности. В данном случае интересы революционной демократии и Англии идут рука об руку. Ни та, ни другая не могут позволить царю сделать Константинополь одной из своих столиц, и если дело дойдёт до крайности, то мы увидим, что обе эти силы окажут царю одинаково решительное противодействие[70].

Однако было хорошо известно, что русский ультиматум февраля 1853 года не содержал никаких территориальных претензий самой России в отношении Турции, несмотря на оккупацию османской территории, и открытых угроз.

В другой статье (апрель 1853 года) Маркс и Энгельс ругали сербов за то, что они не хотят читать книжки, напечатанные на их языке на Западе латинскими буквами, а читают только книжки на кириллице, напечатанные в России: «Масса славян православного вероисповедания не желает даже, чтобы её библии, богослужебные книги и молитвенники печатались в её собственной стране, так как она убеждена, что всё, напечатанное в священной Москве или в императорской типографии в С.-Петербурге, отличается особой правильностью, ортодоксальностью и святостью», и констатировали факт, что в Сербии появилась «антирусская прогрессивная партия», «так же как и в Молдавии и Валахии, политическое существование вызвало к жизни новые потребности и побудило Сербию расширить свои связи с Западной Европой. Цивилизация начала пускать корни, выросла торговля, возникли новые идеи, и вот мы обнаруживаем в самом центре, в самой цитадели русского влияния, в славянской и православной Сербии антирусскую прогрессивную партию (разумеется, весьма умеренную в своих реформаторских требованиях) во главе с бывшим министром финансов Гарашаниным», далее говорится: «Если греко-славянское население станет когда-либо хозяином страны, в которой оно живёт и в которой оно составляет три четверти всего населения (семь миллионов человек), то нет никакого сомнения, что те же потребности постепенно приведут к появлению в его среде антирусской прогрессивной партии, которая неизбежно зарождалась каждый раз после того, как та или иная часть этого населения становилась полунезависимой от Турции»[71].

В том же 1853 году английская либеральная газета Daily News уверяла своих читателей, что христиане в Османской империи пользуются большей религиозной свободой, чем в православной России и католической Австрии[72].

В 1854 г. лондонская «Таймс» писала: «Хорошо было бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей». В том же году Д. Рассел, лидер Палаты общин и глава Либеральной партии, заявил: «Надо вырвать клыки у медведя… Пока его флот и морской арсенал на Чёрном море не разрушен, не будет в безопасности Константинополь, не будет мира в Европе»[73].

    Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом всё сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвётся когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… Это весь Запад пришёл выказать своё отрицание России и преградить ей путь в будущее.
    — Ф. И. Тютчев[73]

Широкая антизападная, патриотическая пропаганда началась и в России, которая поддерживалась как официальными выступлениями, так и спонтанными выступлениями патриотически настроенной части общества. Фактически впервые со времён Отечественной войны 1812 г. Россия противопоставила себя крупной коалиции европейских стран, демонстрируя свою «особенную стать». В то же время, некоторые наиболее резкие ура-патриотические выступления николаевской цензурой не допускались к печати, что произошло, например, в 1854—1855 гг. с двумя стихотворениями Ф. И. Тютчева («Пророчество» и «Теперь тебе не до стихов»)[74].
Дипломатические усилия

В 1854 году в Вене при посредничестве Австрии велись дипломатические переговоры между воюющими сторонами. Англия и Франция в качестве условий мира потребовали запрета для России держать военный флот на Чёрном море, отказа России от протектората над Молдавией и Валахией и от притязаний на покровительство православным подданным султана, а также «свободы плавания» по Дунаю (то есть лишения России доступа к его устьям).

2 (14) декабря Австрия объявила о союзе с Англией и Францией. 28 декабря 1854 (9 января 1855) года открылась конференция послов Англии, Франции, Австрии и России, но переговоры не дали результатов и в апреле 1855 года были прерваны.

14 (26) января 1855 года к союзникам присоединилось Сардинское королевство, заключившее договор с Францией, после чего 15 тысяч пьемонтских солдат отправились под Севастополь. Согласно плану Пальмерстона, Сардинии за участие в коалиции должны были достаться Венеция и Ломбардия, отобранные у Австрии. После войны Франция заключила с Сардинией договор, в котором уже официально взяла на себя соответствующие обязательства (которые, впрочем, так и не были выполнены).

18 февраля (2 марта) 1855 года российский император Николай I скоропостижно скончался. Российский престол унаследовал его сын, Александр II.
После падения Севастополя в коалиции появились разногласия. Пальмерстон хотел продолжать войну, Наполеон III — нет. Французский император начал тайные (сепаратные) переговоры с Россией.
Тем временем, о своей готовности присоединиться к союзникам заявила Австрия. В середине декабря она предъявила России ультиматум:

    замена русского протектората над Валахией и Сербией протекторатом всех великих держав;
    установление свободы плавания в устьях Дуная;
    недопущение прохода чьих-либо эскадр через Дарданеллы и Босфор в Чёрное море, воспрещение России и Турции держать на Чёрном море военный флот и иметь на берегах этого моря арсеналы и военные укрепления;
    отказ России от покровительства православным подданным султана;
    уступка Россией в пользу Молдавии участка Бессарабии, прилегающего к Дунаю.

Спустя несколько дней Александр II получил письмо от Фридриха Вильгельма IV, который призывал российского императора принять австрийские условия, намекая, что в противном случае Пруссия может присоединиться к антироссийской коалиции. Таким образом, Россия оказалась в полной дипломатической изоляции, что в условиях истощения ресурсов и нанесённых союзниками поражений ставило её в крайне трудное положение.

Вечером 20 декабря 1855 (1 января 1856) года в кабинете царя состоялось созванное им совещание. Было решено предложить Австрии опустить 5-й пункт. Австрия это предложение отвергла. Тогда Александр II созвал 15 (27) января 1856 года вторичное совещание. Собрание единогласно решило принять ультиматум в качестве предварительных условий мира.
Итоги войны

13 (25) февраля 1856 начался Парижский конгресс, а 18 (30) марта был подписан мирный договор.

    Россия возвращала османам город Карс с крепостью, получая в обмен захваченный у неё Севастополь, Балаклаву и другие крымские города.
    Чёрное море объявлялось нейтральным (то есть открытым для коммерческих и закрытым для военных судов в мирное время), с запрещением России и Османской империи иметь там военные флоты и арсеналы.
    Плавание по Дунаю объявлялось свободным, для чего русские границы были отодвинуты от реки и часть русской Бессарабии с устьем Дуная была присоединена к Молдавии.
    Россия лишалась предоставленного ей Кючук-Кайнарджийским миром 1774 года протектората над Молдавией и Валахией и исключительного покровительства России над христианскими подданными Османской империи.
    Россия обязалась не возводить укреплений на Аландских островах.

В ходе войны участникам антироссийской коалиции не удалось добиться всех своих целей, но удалось предотвратить усиление России на Балканах и на 15 лет лишить её Черноморского флота.

Примечательно, что ход дискуссий на Парижском конгрессе показывает, что Россия вела себя не как разбитая страна. Так, например, австрийцы потребовали у России Бессарабию, на что последовал жёсткий ответ русского делегата, графа Орлова:

    Господин австрийский уполномоченный не знает, какого моря слёз и крови такое исправление границ будет стоить его стране.

Представитель Англии, граф Кларендон потребовал разоружения города Николаев и уничтожения его верфей в соответствии с мирным договором. Однако Орлов заявил, что Николаев находится не на берегу Чёрного моря, а на реке Буг, и условия договора на него не распространяются. Во время переговоров поднялся вопрос относительно русских фортов на восточном побережье Чёрного моря. Некоторые из них были взорваны во время войны, и Кларендон заявил, что форты — это, по сути, те же арсеналы, только называются по-другому. Следовательно, Россия не имеет права их восстанавливать. Орлов с ним не согласился: по его мнению, форт и арсенал — разные вещи[75].
Последствия войны

Россия

    Война привела к расстройству финансовой системы Российской империи (Россия потратила на войну 800 млн рублей, Британия — 76 млн фунтов): для финансирования военных расходов правительству пришлось прибегнуть к печатанию необеспеченных кредитных билетов, что привело к снижению их серебряного покрытия с 45 % в 1853 г. до 19 % в 1858, то есть фактически более чем к двукратному обесцениванию рубля (см. реформы Е. Ф. Канкрина)[76][77].
    Снова выйти на бездефицитный госбюджет Россия смогла лишь в 1870 году, то есть через 14 лет после окончания войны[78]. Установить стабильный курс рубля к золоту и восстановить его международную конвертацию удалось в 1897 году, в ходе денежной реформы Витте.
    Война стала толчком к экономическим реформам и, в дальнейшем, к отмене крепостного права.
    Опыт Крымской войны частично лёг в основу военных реформ 1860—1870-х годов в России (замена устаревшей 25-летней воинской повинности и т. п.).

В 1871 году Россия добилась отмены запрета держать военно-морской флот в Чёрном море по Лондонской конвенции. В 1878 году Россия смогла вернуть утраченные территории по Берлинскому трактату, подписанному в рамках Берлинского конгресса, состоявшегося по итогам Русско-турецкой войны 1877—1878.

    Правительство Российской империи начинает пересматривать свою политику в области железнодорожного строительства, ранее проявлявшуюся в неоднократном блокировании частных проектов строительства железных дорог, в том числе на Кременчуг, Харьков и Одессу и отстаивании невыгодности и ненужности строительства железных дорог в южном направлении от Москвы. В сентябре 1854 года издан приказ начать изыскания на линии Москва — Харьков — Кременчуг — Елизаветград — Ольвиополь — Одесса. В октябре 1854 года поступило распоряжение приступить к изысканиям на линии Харьков — Феодосия, в феврале 1855 года — на ответвлении от Харьковско-Феодосийской линии в Донбасc, в июне 1855 — на линии Геническ — Симферополь — Бахчисарай — Севастополь. 26 января 1857 года издан Высочайший указ о создании первой сети железных дорог.[79]

    …железные дороги, в надобности коих были у многих сомнения ещё за десять лет, признаны ныне всеми сословиями необходимостью для Империи и сделались потребностью народною, желанием общим, настоятельным. В сём глубоком убеждении, мы вслед за первым прекращением военных действий повелели о средствах к лучшему удовлетворению этой неотложной потребности… обратиться к промышленности частной, как отечественной, так и иностранной… чтобы воспользоваться значительной опытностью, приобретённою при устройстве многих тысяч вёрст железных дорог на Западе Европы.
    — Высочайший указ императора Александра II от 26 января 1857 года

Британия

Мемориал Крымской войне в Лондоне

Военные неудачи стали причиной ухода в отставку британского правительства Абердина, которого на его посту заменил Пальмерстон. Обнаружилась порочность официальной системы продажи офицерских чинов за деньги, сохранившаяся в британской армии со средневековых времён.

Османская империя

Во время Восточной кампании Османская империя сделала заём в Англии в 7 млн фунтов стерлингов. В 1858 году было объявлено банкротство султанской казны.

В феврале 1856 года султан Абдул-Меджид I был вынужден издать хатт-и-шериф (декрет), которым провозглашались свобода религии и равенство подданных империи независимо от национальности.
Влияние на военное дело

Крымская война дала толчок развитию вооружённых сил, военного и военно-морского искусства государств. Во многих странах начался переход от гладкоствольного оружия к нарезному, от парусного деревянного флота к паровому броненосному[~ 57], зародились позиционные формы ведения войны.

В сухопутных войсках повысилась роль стрелкового оружия и, соответственно, огневой подготовки атаки, появился новый боевой порядок — стрелковая цепь, что также было результатом резко возросших возможностей стрелкового оружия. Со временем она полностью заменила колонны и рассыпной строй.

    Изобретены и впервые применены морские заградительные мины.
    Было положено начало использованию телеграфa в военных целях.
    Флоренс Найтингейл заложила основы современной санитарии и ухода за ранеными в госпиталях — менее чем за шесть месяцев после её прибытия в Турцию смертность в лазаретах снизилась с 42% до 2,2 %.
    Впервые в истории войн к уходу за ранеными были привлечены сёстры милосердия.
    Николай Пирогов впервые в русской полевой медицине применил гипсовую повязку, что позволило ускорить процесс заживления переломов и избавило раненых от уродливого искривления конечностей.

Прочее

    Задокументировано одно из ранних проявлений информационной войны, когда сразу после Синопского сражения английские газеты в отчётах о сражении писали, что русские достреливали плававших в море раненых турок[80].
    1 марта 1854 года немецким астрономом Робертом Лютером в Дюссельдорфской обсерватории, Германия был открыт новый астероид. Этот астероид был назван (28) Беллона в честь Беллоны, древнеримской богини войны, входящей в свиту Марса. Название было предложено немецким астрономом Иоганном Энке и символизировало начало Крымской войны[81].
    31 марта 1856 года немецким астрономом Германом Гольдшмидтом был открыт астероид названный (40) Гармония. Название было выбрано в ознаменование окончания Крымской войны.
    Впервые для освещения хода войны широко используется фотография. В частности, коллекция фотографий, отснятая Роджером Фентоном и насчитывавшая 363 снимка, была закуплена Библиотекой Конгресса США[82].
    Возникает практика постоянного прогноза погоды, сначала в Европе, а затем и по всему миру. Буря 14 ноября 1854 года под Балаклавой, нанёсшая тяжёлые потери флоту союзников, а также тот факт, что эти потери можно было предотвратить, заставили императора Франции Наполеона III лично дать указание ведущему астроному своей страны — У. Леверье — создать эффективную службу прогноза погоды. Уже 19 февраля 1855 года, спустя всего три месяца после бури в Балаклаве, была создана первая прогнозная карта, прообраз тех, что мы видим в новостях погоды, а в 1856 году во Франции работали уже 13 метеостанций[83].
    Изобретены сигареты: привычка заворачивать крошки табака в старые газеты была скопирована английскими и французскими войсками в Крыму у турецких товарищей[80].
    Всероссийскую известность получает молодой автор Лев Толстой с публикующимися в прессе «Севастопольскими рассказами» с места событий. Здесь же создаётся им песня, критикующая действия командования в сражении на Чёрной речке.

Потери
Страны Население,
на 1853 г. Войск Убито Ранено Умерло
от ран Умерло
от болезней От других
причин
Англия
(без колоний) 21 350 000 97 864 2755 18 253 1847 17 225 775
Франция
(без колоний) 36 070 000 309 268 10 240 39 818 11 750 75 375
Сардиния 4 350 000 21 000 12 167 16 2166
Османская империя 35 000 000 165 000 10 000     10 800 24 500
Всего 96 770 000 593 132 23 007 >58 247 24 413 119 266
Россия 71 775 200[~ 58] 1 397 178[~ 59] 24 731 81 247 15 971 88 775 13 225[~ 60]
Всего 168 545 200 1 990 310 47 738 >139 494 40 384 208 041

По оценкам военных потерь, общее число погибших в бою, а также умерших от ран и от болезней в армии союзников составило 160—170 тысяч человек, в русской армии — 100—110 тысяч человек[84][85][86]. По другим оценкам, общее число погибших в войне, включая небоевые потери, составило приблизительно по 250 тысяч со стороны России и со стороны союзников[87][неавторитетный источник?].
Награды

    В Великобритании для награждения отличившихся солдат была учреждена Крымская медаль, а для награждения отличившихся на Балтике в Королевском военно-морском флоте и морской пехоте — Балтийская медаль. В 1856, для награждения отличившихся во время Крымской войны была учреждена медаль Крест Виктории, до настоящего времени являющаяся высшей военной наградой Великобритании.
    В Российской империи 26 ноября 1856 года император Александр II учредил медаль «В память войны 1853-1856 гг.», а также медаль «За защиту Севастополя» и заказал Монетному двору исполнить 100 000 экземпляров медали[88].
    Населению Тавриды Александром II 26 августа 1856 г. была пожалована «Благодарственная грамота».[89]

См. также
Крымская война
Примечания

Комментарии

↑ Показывать компактно

Император Николай на полях депеши английского посла Сеймура[en] сделал следующие замечания: спор о Святых местах «может привести к войне, а война может легко окончиться падением Оттоманской империи в особенности, если бы война возникла вследствие совершающихся в Черногории ужасов, к которым христианские народности не могут оставаться безучастными, предвидя для себя такую же судьбу». Необходимо доказать султану, что «разорение Черногории недопустимо, как равно и подданство Порте этой страны, которая ей не принадлежит и на которую в течение столетия простирается наше покровительство».
Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. — СПб: Полигон, 2002. — ISBN 5-89173-157-6
«Фактически, — заметил государь (в беседе с английским послом Сеймуром 22 января 1853 года), — Дунайские княжества (Молдавия, Румыния) образуют государство, под моим покровительством, и такое положение могло бы продолжаться. Сербия могла бы получить такую же форму правления. То же можно сказать о Болгарии: я не вижу причин, мешающих этой стране образовать самостоятельное государство».
Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. — СПб.: Полигон, 2002.
Николаю I приписывается сравнение Османской империи с «больным человеком Европы», употребляемое им в общении с иностранными дипломатами в начале 1850-х годов.
Тарле Е. В. Крымская война
После ареста английского судна «Уиксен», направлявшегося с грузом боеприпасов к кавказскому побережью, где шли военные действия между русскими войсками и черкесами, премьер Пальмерстон заявлял русскому послу, что он не признаёт русского суверенитета над Черкесией.
Тарле Е. В. Крымская война
«Наземные же операции в Закавказье, по английскому плану, возлагались на турецкую армию Омер-паши, которая вела наступление в Западной Грузии и Армении, во взаимодействии с отрядами Шамиля».
Штейнберг Е. Л. История британской агрессии на Среднем Востоке. — М.: Воениздат, 1951.
«Поелику княжества Молдавское и Валахское подчинили себя особыми капитуляциями верховной власти Блистательной Порты и поелику Россия приняла на себя ручательство в их благоденствии, то ныне сохраняются им все права, преимущества и выгоды, дарованные в тех капитуляциях или же в договорах, между обоими императорскими дворами заключённых»(статья 5) Адрианопольский мирный договор
см. также раздел «Состояние вооружённых сил России»
«Подтверждая ранее данные (императором) указания не переходить Дуная и избегать столкновения с турками, командующему (русскими) войсками особенно рекомендовалось не раздроблять, с одной стороны, войск, но с другой — „наблюдать со всей бдительностью за турецкой границей и за нижним течением Дуная для предупреждения всякого покушения турецких войск вторгнуться в собственные пределы наши“».
Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. — СПб.: Полигон, 2002. — ISBN 5-89173-157-6
Симпатии Великобритании и Франции склонялись на сторону Мухаммеда Али
«Я уже два раза мог овладеть Константинополем и Турцией…, — говорил Николай Н. Н. Муравьёву (Карсскому) в начале 1853. — Какие выгоды от завоевания Турции произошли бы для нашей матушки-то России, то есть для губерний — Ярославской, Московской, Владимирской и прочих? Мне и Польши достаточно.» Янковский Д. П. Личность императора Николая I и его эпоха. Варшава, 1897, с. 13
См. выдержки из разговора от 20 февраля 1853 года с английским послом в Петербурге Сеймуром. Николай I: «Мне не особо интересно что случится когда медведь (Турция) умрёт… так как я, вместе с Англией, решу как надо поступить когда это событие произойдёт». Ответ Сеймура был: «Мы не видим причин думать, что медведь умирает… и мы заинтересованы в том чтобы он продолжал жить… Турция будет жить ещё много лет если не случится какого-либо непредвиденного кризиса… в предотвращении которого правительство Её Величества рассчитывает на Ваше содействие».
Trevor Royle. The Great Crimean War, 1854—1856. St. Martin’s Press [1]
Русские источники, впрочем, показывают этот разговор несколько иначе. «Николай: „Как бы мы все ни желали продлить существование больного человека (а я прошу вас верить, что, подобно вам, желаю продолжения его жизни), он может умереть неожиданно. У нас нет власти воскрешать мертвецов. Если Турецкая империя падёт, то она падёт, чтобы не подняться более. Поэтому я и спрашиваю вас, не лучше ли раньше подготовиться к этой возможности, чем втянуться в хаос, путаницу и в общеевропейскую войну“. На замечание Сеймура, что великобританские государственные люди держатся правила не связывать Англии в отношении возможных в будущем событий, император Николай сказал, что это, конечно, хорошее правило, но было бы чрезвычайно важно для России и Англии сговориться настолько, чтобы события не захватили их врасплох».
Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. — СПб: Полигон, 2002.
В 1844 состоялась беседа Николая I с британским премьером Р. Пилем. В ответ на слова царя, сказавшего «Я не хочу и вершка Турции, но и не позволю тоже, чтобы другой получил хоть вершок её», Пиль заявил: «Англия относительно Востока находится в таком же положении. В одном лишь пункте английская политика несколько изменилась: относительно Египта. Существования слишком могущественного там правительства, такого правительства, которое могло бы закрыть пред Англией торговые пути, отказать в пропуске английским транспортам, — Англия не могла бы допустить»
Тарле Е. В. Крымская война
Посол Сеймур в разговоре с императором Николаем от 22.01.1853 сообщает ему о британских видах на Египет, которые «не идут далее обеспечения скорых и верных сообщений с Индией».
Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. — СПб: Полигон, 2002.
«Mr Cobden has said that at the time of the war neither he nor Mr Bright could win any attention to their views; and he added that he (Mr Cobden) will never again try to withstand a warlike ardour once kindled, because, when a people are inllamed in that way, they are no better than 'mad dogs.' Speech in the autumn of 1862».
Kinglake F. W. The Invasion in the Crimea, v. 2. — Edinburgh and London: William Blackwood and Sons[en], 1863. — P. 74.
Соловьёв С. М. Восточный вопрос. с.313 М.2003. «„Пойдём ли мы одни против северного колосса. Если бы Англия и Франция, которые имеют общий интерес в этом великом споре, захотели прямо вмешаться и выслали несколько линейных кораблей, несколько фрегатов, несколько транспортов, которые бы вошли в Чёрное море, уничтожили Севастополь и его эскадру, Одессу и её магазины!“,- озвучивал генерал Ламарк мнение значительной части французского общества.»
К 1849 относится план французского посла в Турции генерала Опика по ведению боевых действий против России на Дунае и Балканах Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. СПб: Полигон, 2002.
Стоит отметить, что Австрия и Пруссия обещали Николаю I, что также обратятся к французскому императору словами «Monsieur mon ami», но, в конце концов, подписали «Monsieur mon frère». После этого Николай I сказал прусскому послу фон Рохову и австрийскому послу Менсдорфу: «Меня обманули, и от меня дезертировали!» Тем не менее, даже оставшись в одиночестве, вплоть до начала Крымской войны царь продолжал упорно называть Наполеона III «Monsieur mon ami» [2]
В беседе с английским послом Р. Сеймуром от 22.01.53 царь говорил: «Наследовав её (Екатерины II) обширные владения, я не наследовал её видений или, если хотите, проектов. Наоборот, моя страна так обширна и находится в столь счастливом во всех отношениях положении, что с моей стороны было бы безрассудно желать увеличения земель и большего могущества, чем у меня есть». В то же время судьба Оттоманской империи не могла оставаться для России безразличной. «В этой империи, — говорил государь, — живёт несколько миллионов христиан, интересам которых я должен оказывать покровительство, и это право обеспечено за мною трактатами. Я могу сказать по правде, что пользуюсь этим правом с воздержанием и умеренностью, причём откровенно признаю, что с ним иногда связаны стеснительные обязанности, но я не могу отступить перед исполнением совершенно ясного долга. Наша религия в том виде, как она существует в России, перенесена к нам с Востока, и есть чувства и обязанности, которых иногда не должно упускать из виду» — Зайончковский А. М. Восточная война 1853—1856. СПб: Полигон, 2002
The Later Correspondence of Lord John Russell / edited by G.P. Gooch.. — London: Longmans, Green, 1925. — Vol. 2: 1840-1878. — P. 160. — «My beau ideal of the result of the war which is about to begin with Russia is as follows : Aland and Finland restored to Sweden. Some of the German provinces of Russia on the Baltic ceded to Prussia. A substantive Kingdom of Poland re-established as a barrier between Germany and Russia. Wallachia and Moldavia and the mouths of the Danube given to Austria. Lombardy and Venice set free from Austrian rule and either made independent states or incorporated with Piedmont. The Crimea, Circassia and Georgia wrested from Russia, the Crimea and Georgia given to Turkey, and Circassia either independent or connected with the Sultan as Suzerain. Such results, it is true, could be accomplished only by a combination of Sweden, Prussia and Austria, with England, France, and Turkey, and such results presuppose great defeats of Russia.»
В том числе 3 267 офицеров, состоящих в действующих войсках сверх комплекта.
В том числе в 10 казачьих войсках состояло на действительной службе 2 044 генералов и офицеров и 78 144 казаков.
До Крымской войны главнейшим снарядом для поражения войск была картечь, дальность которой достигала 500—600 м, что почти втрое превосходило дальность действенного огня гладкоствольных ружей. Это преимущество нередко позволяло артиллерии наносить вооружённой гладкоствольными ружьями пехоте тяжёлые потери, оставаясь вне досягаемости её огня. Стремление максимально уменьшить потери привело к тактике наступления пехоты рассыпным строем.
Рдултовский И. Исторический очерк развития трубок и взрывателей от начала их применения до конца мировой войны 1914—1918 гг.
«Кроме решительности удара, кавказские войска в высокой степени обладали инициативой. В бою каждый делал своё посильное дело, не ожидая приказаний свыше; ротного командира заменял младший офицер, его — фельдфебель и даже рядовой, и заминки при этом не бывало. Действуя в горах, лесах… войска эти в бою всегда умели применяться к местности. Размыкание под огнём, смыкание перед ударом делались, по свидетельству очевидцев, как бы инстинктивно, без приказаний. Между родами оружия существовала самая тесная связь»[3]
В мае 1854 года по запросу командующего Южной армией А. С. Меншикова из петербургского Ракетного заведения в Севастополь было отправлено 600 боевых ракет 2-дюймового калибра… Обоз с ракетами отправился из Санкт-Петербурга в мае 1854 года, однако прибыл в Севастополь лишь 1 сентября того же года. 10 ракет было запущено по противнику с 4-го бастиона. Серьёзного ущерба противнику они не нанесли, в связи с чем начальство обратило ракетную команду в прислугу крепостных пушек, а ракеты сдали на склад. В 1855 году подполковник Ф. В. Пестич сформировал подвижную ракетную батарею из присланных ракет и пусковых установок для них. Установки разместили на пяти троечных полуфурках, взятых из обоза Тарутинского полка, а батарею укомплектовали двадцатью матросами-комендорами с затопленных кораблей. На каждую установку выделили по 70 ракет. Остальные 250 ракет передали на батареи Александровского и Константиновского равелинов.
В конце обороны Севастополя Пестич предложил устанавливать в окнах верхних этажей сохранившихся зданий станки для запуска ракет на стратегически важных направлениях атак союзных войск. Первые пробные пуски произвёл лично Пестич из окон новой трёхэтажной казармы, смежной с морским госпиталем. Пуски оказались весьма удачными — при установке углов возвышения 20° ракеты долетали до передних траншей. Взрывы ракет произошли прямо во вражеских траншеях, нанеся неприятелю значительный урон в живой силе.
Широкорад А. Б. Отечественные миномёты и реактивная артиллерия. — Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. — ISBN 985-13-0039-X ; 5-17-001748-0
Для каждого типа указано количество кораблей и в скобках рядом — количество пушек. Данные по кораблям российского флота, если не указано иное, по Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1869 год. — СПб: Тип. морского министерства, 1872. — 754 p.; данные по кораблям союзного флота — по Clowes W.J.[en]. The royal navy, a history from the earliest times to present (1897). — London: William Clowes and Sons, Ltd, 1901. — 592 p.
Четыре 120-пушечных: «Три Святителя» (130), «Двенадцать Апостолов» (130), «Париж» (130), «Великий князь Константин»(120), и десять 84-пушечных: «Гавриил» (86), «Селафаил» (96), «Уриил» (96), «Варна» (96), «Ягудиил» (96), «Храбрый» (86), «Чесма» (72), «Святослав» (94), «Ростислав» (90), «Императрица Мария» (90); см. также [4] (количества судов совпадают, указано 1410 орудий)
Англия: Albion[en] (90), London (90), Queen (116), Britannia (120), Trafalgar[en] (120), Vengeance[en] (84), Rodney[en] (90), Bellerophon[en] (78);
Франция: Friedland (120), Ville de Paris[en] (120), Valmy[en] (120), Henri IV (100), Alger (80), Marengo[en] (80), Ville de Marseille[en] (80), Suffren[en] (90), Bayard (90), Jupiter[en] (90)
«Арсис» (80), «Березино» (80), «Бриен» (80), «Великий князь Михаил» (86), «Вилагош» (60), «Владимир» (92), «Вола» (92), «Гангут» (84), «Император Александр» (118), «Император Пётр I» (118), «Императрица Александра» (96), «Ингерманланд» (74), «Кацбах» (80), «Кульм» (90), «Лефорт» (94), «Не тронь меня» (92), «Полтава» (90), «Россия» (128), «Св. Георгий Победоносец» (118), «Смоленск» (80), «Фершампенуаз» (82), «Финланд» (80), «Эмгейтен» (94)
«Бессарабия» (6), «Херсонес» (4), «Крым» (4), «Одесса» (4), «Громоносец» (6), Владимир" (9) «Пароходофрегаты „Владимир“, „Одесса“ и другие в Крымской войне»
Англия: Samson (6), Tribune (31), Terrible[en] (21), Firebrand (6), Furious[en] (16), Retribution (10), Highflyer[en] (21), Sidon[en] (22), Curacoa[en] (31)
Франция: Vauban (20), Primauguet (8), Descartes (20), Canada (14), Pomone (40), Magellan (14), Labrador (14), Panama (14), Albatros (14), Ulloa (14), Chr. Colomb (14), Mogador (28), Gladiator (6)
«Аскольд» (46), «Богатырь» (28), «Владимир» (2), «Гремящий» (4), «Грозящий» (4), «Камчатка» (14), «Олаф» (14), «Отважный» (4), «Полкан» (44), «Рюрик» (4), «Смелый» (14), «Храбрый» (4)
Англия: Ajax (60), Amphion (31), Arrogant[en] (46), Blenheim[en] (60), Dragon (6), Edinburgh[en] (60), Gorgon[en] (6), Hogue[en] (60), Impérieuse (51), Leopard (18), Magicienne (16), Odin (16), Penelope (16), Tribune (31), Valorous[en] (16), Vulture (6)
Франция: Darien (14), Lucifer (6), Milan (4), Phlégéthon (10), Souffleur (6)
«Кагул» (44) [5], «Коварна» (52) [6], «Кулевчи» (60) [7], «Месемврия» (60) [8], «Мидия» (60) [9], «Сизополь» (60) [10], «Флора» (44) [11]
Англия: Arethusa (50), Leander (50)
«Амфитрида» (52), «Верность» (24), «Екатерина» (56), «Король Нидерландский» (54), «Мельпомена» (52), «Отважность» (12), «Постоянство» (12), «Прозерпина» (56), «Успех» (24), «Церера» (54), «Цесаревна» (58)
Франция: Andromaque (60), Poursuivante (50), Sémillante (60), Vengeance (60), Virginie (50), Zénobie (50)
«Аврора» (56), «Паллада» (52)
Англия: Pique (40), President (50)
Франция: Artémise (30), Eurydice (30), Forte (60), Obligado (18)
Пароходы: «Пётр Великий» (2), «Северная звезда» (8), «Колхида» (7), «Инкерман» (2), «Метеор» (2), «Могучий» (7), «Боец» (7), «Молодец» (7), «Грозный» (5), «Скромный» (4), «Аргонавт» (0), «Дарго» (2), «Андия» (2), «Бердянск» (2), «Таганрог» (2), «Казбек» (6), «Тамань» (2), «Сулин» (2), «Ординарец» (2), «Прут» (8), «Дунай» (2). Паровые шхуны: «Анапа» (4), «Бомборы» (4). См. также [12] — указан 21 пароход при 78 орудиях
Англия: Ardent (5), Arrow (4), Banshee (2), Beagle[en] (4), Boxer (3), Caradoc (1), Circassian (0), Clinker (3), Cracker (?), Curlew (9), Cyclops (6), Fancy (3), Firm (1), Fury (6), Grinder (3), Inflexible (6), Jasper (3), Lynx (4), Medina (4), Megaera (6), Mouette (?), Niger[en] (14), Recruit (6), Snake (4), Spiteful (6), Spitfire (6), Stromboli (6), Swallow (9), Tiger (16), Triton (3), Vesuvius (6), Viper (2), Wasp (14), Weser (6), Wrangler (4)
«Ижора» (8), «Нева» (6)
Англия: Alban (4), Basilisk (6), Belleisle (6), Bulldog (6), Conflict (8), Desperate (8), Driver (6), Hecla (6), Lightning (3), Pigmy (3), Porcupine (3), Sphinx (6)
Англия: Miranda (14), Brisk (14)
Шхуна «Восток» (4)
Англия: Virago (6)

46. Корветы: «Орест» (18), «Пилад» (20), «Андромаха» (18), «Калипсо» (18); Бриги: «Аргонавт» (12), «Эндимион» (12), «Осмистокл» (16), «Неарк» (12), «Эней» (16), «Тезей» (18), «Птолемей» (18), «Язон» (12); Шхуны: «Гонец» (16), «Ласточка» (16), «Смелая» (16), «Дротик» (16), «Забияка» (16), «Скучная» (10), «Унылая» (8), «Опыт» (7). Яхты: «Стрела» (6), «Орианда» (10). Тендера: «Спешный» (10), «Легкий» (10), «Струя» (12), «Нырок» (10), «Проворный» (10), «Поспешный» (10), «Скорый» (12)
47. Англия: Diamond (27), Apollo (8)

48. «Антенор» (20), «Вихрь» (10), «Град» (16), «Диомид» (18), «Дождь» (16), «Казарский» (20), «Метеор» (16), «Палинур» (20), «Парис» (20), «Приам» (20), «Радуга» (16), «Улисс» (20), «Филоктет» (20)

49. Бриг «Новая Земля» (16), шхуны «Шпицберген» (2) и «Полярная звезда» (6)

50. Англия: Eurydice (26)

51. корвет «Оливуца» (20)

52. Англия: Trincomalee (24), Amphitrite (24)

53. «Both France and Great Britain entered on the campaign against Russia believing that sailing ships of the line might still be of some use. Sailing ships, accordingly, figured in the fleets of 1854 in the Baltic as well as in the Black Sea; but the experience of a very few months on each scene of action determined that they had ceased to be of any practical value for fighting purposes. Thus may it be said that sails and wood went out, and steam and iron came in, in 1855.» Clowes W.J.[en]. The royal navy, a history from the earliest times to present (1897). — London: William Clowes and Sons, Ltd, 1901. — P. 473. — 592 p.

54. В мае спустили на воду гребную флотилию в составе 20 канонерских лодок, каждая из которых вмещала до 40 человек экипажа и имела на вооружении 2 пушки. Из 40 пушек 24 были 18-фунтового калибра, а 16 орудий 24-фунтового калибра. Канонерские лодки должны были помогать береговым батареям защищать устье Северной Двины, подступы к Архангельску и Новодвинску. Г. Г. Фруменков. «Соловецкий монастырь и оборона Беломорья»: Северо-Западное книжное издательство, 1975. [13].

55. Отряд канонерских лодок, состоящий из двух батальонов и усиленный за год постройкой 14 новых боевых единиц, занял следующие посты для защиты Архангельска от вторжения неприятеля: батальон в Берёзовском устье реки Северной Двины, полубатальон у Лапоминской гавани и полубатальон в Никольском устье при деревне Глинник, где поставлена была также батарея и сооружён бон через устье. Г. Г. Фруменков. «Соловецкий монастырь и оборона Беломорья»: Северо-Западное книжное издательство, 1975. [14].

56. Письма друг другу французский и российский императоры подписывали памятной им обоим формулой: "Вашего величества добрый друг[15].

57.Во Франции, например, в 1857 г. был издан закон, исключающий все корабли, не имеющие машин, из списков боевого флота; см. Шершов А. П. «К истории военного кораблестроения», М.: Военмориздат ВММ СССР, 1952 стр. 107 [16]

58. Население указано в границах соответствующего года учёта (Россия: Энциклопедический словарь. Л., 1991.

59. 31 392 офицера и 1 365 786 солдат на 1 января 1853 г. Из них в боевых действиях участвовало только 324 478 солдат.

60. Это число включает в себя и 5600 российских солдат, умерших в плену. Всего в плен попало 7390 солдат.

Источники
см. wikipedia.org

https://ru.wikipedia.org/wiki/Крымская_война

Отредактировано Konstantinys2 (Вт, 23 Июл 2019 17:14:36)

Hurriyet, Турция

Две страницы из нашей кровавой истории отношений с Россией
19.02.2016
Исмет Беркан (İsmet Berkan)

На холме в Иерусалиме, где, как верят христиане, был распят Иисус, где его бездыханное тело сняли с креста и перенесли в небольшую пещеру, откуда он вознесся на небо, возвышается главная церковь всего христианского мира.

В 1852 году обрушилась кровля этого храма. Церкви, которые вместе управляли этой святыней, не могли договориться по поводу ремонта, а Османскую империю, под управлением которой находился город, эта ситуация почти не волновала.

Разрушившаяся крыша храма в конечном итоге привела Османскую империю и Россию к Крымской войне. Поскольку в этой войне две крупные европейские державы, Великобритания и Франция, вступили в союз с Османской империей, а не с Россией, войну выиграл фронт, в который входило османское государство.

Итоги войны соединили судьбу Османской империи с Западной Европой. В то же время эта война ускорила финансовое банкротство Османской империи.

Это первая страница, которую я счел нужным выбрать из кровавой, изобилующей войнами истории отношений Османской империи с Россией. А именно — Крымская война, в ходе которой интересы Турции и Запада определенным образом совпали, они стали союзниками и одержали верх в войне с Россией.
........................................

http://inosmi.ru/history/20160219/235467774.html

ВОЕННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Героическое сопротивление Севастополя сорвало планы интервентов по превращению России во второразрядную державу
21.03.2016, 06:14
Автор Самсонов Александр

160 лет назад, 18 (30) марта 1856 года, был подписан Парижский мир, завершивший Восточную (Крымскую) войну. Неудачный для России ход войны привёл к ущемлению её прав и интересов. Принципиальное значение для России имело положение о нейтрализации Чёрного моря, запрещавшее всем черноморским державам иметь на Чёрном море военные флоты. Россия и Турция не могли создавать на побережье военно-морские арсеналы и крепости. Однако, Российская империя ставилась в неравноправное положение с Османской, которая сохранила полностью свои военно-морские силы в Мраморном и Средиземном моря и их можно было при необходимости перевести в Черное море.

При этом Османской империи и тогдашним ведущим западным державам — Англии, Франции, Австрии и Сардинии, не удалось реализовать широкие планы по вытеснению России из Прибалтики, Польши, Причерноморья и Кавказа, отторжению ряда территорий. Героическое сопротивление Севастополя сорвало планы интервентов по превращению России во второразрядную державу.

Крымская война

Война была вызвана столкновением интересов России и Турции на Ближнем Востоке, Кавказе и на Балканах, а также проблемой проливов. Османская империя была «больным человеком Европы» и стремительно деградировала. Русский император Николай I решил, что пришло время для того, чтобы решить важные для развития русской цивилизации вопросы и усилил давление на Стамбул. Царь Николай верно оценил состояние Турции — она была на грани краха. Однако он просчитался в отношении европейских стран. Русский государь надеялся на дружественный нейтралитет Пруссии и Австрии, невмешательство Англии и холодный нейтралитет Франции, которая в одиночку не рискнёт поддержать Турцию.

В свою очередь, Порта, опираясь на поддержку Англии и Франции, рассчитывала на успешное ведение боевых действий в бассейне Чёрного моря. После победы Стамбул надеялся вернуть часть ранее утраченных позиций в бассейне Чёрного моря и на Кавказе. Англия и Франция хотели использовать Турцию как таран в войне с Россией. Для этого правящие круги западноевропейских стран оказывали усиленную военную помощь Османской империи: задолго до войны она была наводнена английскими, французскими, австрийскими военными советниками, которые обучали турецкие войска, сооружали укрепления, руководили разработкой военных планов. Под руководством иностранных специалистов велось строительство османского военного флота. Турецкий флот пополнялся кораблями, построенными в Марселе, Ливорно и Венеции. Почти вся артиллерия турецкого флота была английского производства, английские советники и инструкторы находились при штабах и командующих турецких войск и корабельных соединений.

Англия имела далеко идущие стратегические цели. Фактически это была репетиция мировой войны. Россию хотели выбить из Финляндии, Прибалтики, Придунайских княжеств, Крыма и Кавказа. Из русских земель планировали воссоздать Польское королевство. На Северном Кавказе создать Черкессию, отдав её под протекторат Турции. Таким образом, Россию планировали лишить завоеваний нескольких столетий, отбросив от Балтики и Чёрного моря в глубь материка. Кроме того, Британия хотела поставить Россию в зависимое положение в сфере экономики: британцы хотели заставить Россию отказаться от проводимой Николаем I протекционистской политики и ввести благоприятный для импорта английских товаров режим.

Франция не была против расчленения России, но решала в основном задачи внутренней политики. Авантюристическая политика Наполеон III ухудшила положение Франции и вызвала взрыв недовольство. Необходимо было отвлечь общество «маленькой победоносной войной» подальше от границ Франции. Прикрыть внутренний кризис внешними победами. Кроме того, французский капитал имел свои интересы в Османской империи и не желал усилия позиций России на Ближнем Востоке.

Австрия была должником России, которая спасла её от Венгерского восстания, и император Николай рассчитывал на поддержку австрийцев. Однако своя рубашка оказалась ближе к телу. Австрийцы очень боялись усиления России на Балканах, где жили родственные русским славянские и христианские народы. После разгрома Османской империи и падение её власти на Балканском полуострове Россия могла занять доминирующее положение в регионе. Более того, при желании Россия могла стать во главе славянского союза. Панславистские настроения тогда были распространены на Балканах. Это вело к тому, что Австрия оказывалась в тяжёлом положении, со всех сторон потенциальные противники: итальянцы стремились восстановить единство Италии, то есть вытеснить Австрию с полуострова; Франция была старым врагом и могла быть только тактическим союзником, французы поддерживали итальянцев, чтобы взять их под своё крыло; Пруссия претендовала на лидерство в Германии, бросая вызов Австрии; Россия могла подмять под себя Балканы; славянские государства Балкан могли взять курс на отсечение от Австрии славянских территорий.

В результате Австрия заняла жесткую позицию в отношении России, фактически предопределив поражение Российской империи в войне. После того как стало ясно, что Австрия занимает враждебную позицию, Петербургу пришлось вывести войска из Дунайских княжеств (Молдавия и Валахия) и отказаться от идеи вести боевые действия на Дунайском театре, хотя решительная победа на нём вела к поражению и капитуляции Османской империи. Кроме того, всю войну Россия держала на границе с Австрией и в целом на западном стратегическом направлении свои основные и лучшие силы, которые всю войну просто стояли на случай войны с Австрией и Пруссией. В результате русская Крымская армия не имела сил и возможностей сбросить противника в море.

После объявления Турцией войны России 4 (16) октября 1853 г. активные действия велись на суше и на море. На Дунайском фронте русские войска неудачно провели сражения у Ольтеницы 23 октября (4 ноября), но дали отпор туркам 25 декабря 1853 г. (6 января 1854 г.) при Четати. На Кавказе в сражении под Ахалцихом 14 (26) ноября 1853 г. 7-тысячный гарнизон генерала И. М. Андроникова отбросил 15-тысячное войско Али-паши, 19 ноября (1 декабря) под Башкадыкларом 10-тысячный отряд генерала В.О. Бебутова разгромил 36-тысячное войско Ахмет-паши.

Удачно шли боевые действия на море. Особенно тяжелый удар Османской империи был нанесен в Синопском сражении, где 18 (30) ноября1853 г. эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова из 8 кораблей в ходе Синопского сражения уничтожила турецкую эскадру Османа-паши из 16 кораблей (Синоп; Ч. 2).

Таким образом, Россия одерживала вверх над Турцией. Это привело к тому, что войну вмешались Англия и Франция. 23 декабря 1853 г. (4 января 1854 г.) англо-французский флот вошёл в Чёрное море. 9 (21) февраля Россия объявила войну Великобритании и Франции. 10 (22) апреля англо-французская эскадра бомбардировала Одессу. В июне — июле англо-французские войска высадились в Варне, а превосходящие силы англо-франко-турецкого флота блокировали русский флот в Севастополе.

В конце августа соединенный флот Англии и Франции в составе 89 военных кораблей и 300 транспортов подошел к Евпатории. 1 (13) сентября союзники беспрепятственно начали высадку экспедиционной армии (Вторжение в Крым). Главнокомандующий русскими войсками в Крыму князь А. С. Меншиков решил дать бой вражеской армии на заранее выбранной позиции на реке Альме — на пути от Евпатории к Севастополю. 8 (20) сентября состоялось сражение, которое русские проиграли (Альма; Ч. 2). Потерпев поражение на Альме, Меншиков с армией отошел сначала к Севастополю, но затем, опасаясь, что противник отрежет его от центральных районов России, а также с целью свободы маневра и возможности угрожать флангу и тылу неприятеля, отвел войска к Бахчисараю.

К вечеру 12 (24) сентября союзная армия подошла к р. Бельбек и отсюда на следующий день начала фланговое движение на южную сторону города. Утром 14 (26) сентября французы заняли позиции на Федюхиных высотах, а англичане заняли Балаклаву. Флот союзников вошел в Балаклавскую гавань. 18 (30) сентября англо-франко-турецкие войска вышли на подступы к Севастополю с юга.

13 (25) сентября 1854 г. в Севастополе было объявлено осадное положение (Начало героической обороны Севастополя). Оборону города возглавили вице-адмирал В. А. Корнилов, официально считавшийся начальником штаба обороны. Его ближайшими помощниками являлись командующий эскадрой вице-адмирал Нахимов, назначенный начальником Южной стороны, и контр-адмирал В. И. Истомин (начальник обороны Малахова кургана). Общее руководство инженерными работами осуществлял инженер-полковник Э. И. Тотлебен. Они в кратчайшие сроки, используя все имеющиеся ресурсы, включая возможности Черноморского флота, подготовили город к обороне.

5 (17) октября 1854 г. началась первая бомбардировка крепости (Первая бомбардировка Севастополя). Противник открыл огонь по всем оборонительным сооружениям из 126 тяжелых орудий, а к полудню к ним присоединились еще 1340 орудий кораблей. Он рассчитывал мощной бомбардировкой с моря и суши разрушить сухопутные укрепления крепости и штурмом овладеть ею. Севастопольцы ответили мощным артиллерийским огнем из 250 орудий. Ночью гарнизон восстановил поврежденные укрепления, к утру они были готовы к отражению новых атак врага. Первая попытка противника овладеть Севастополем потерпела крах. Замысел англо-французского командования был сорван героической обороной русских войск.

Упорное сопротивление гарнизона заставило английского главнокомандующего Раглана и французского генерала Канробера отложить штурм и перейти к медленной осаде. Противник готовился к новому штурму Севастополя, все ближе придвигаясь к линии его укреплений. После выигранного сражения на Черной речке 4 (16) августа 1855 г. союзники стали активно готовиться к генеральному штурму Севастополя. Англо-французское командование провело очередную бомбардировку города из 800 орудий, которая велась с 5 (17) по 8 (20) августа. Следующая, шестая, самая мощная, бомбардировка Севастополя из 807 орудий, в том числе 300 мортир, проводилась с 24 по 27 августа (5 — 8 сентября). Особенно сильной бомбардировке подвергся Малахов курган.

27 августа (8 сентября) войска противника начали последний штурм Севастополя. Главный удар противник направил на 2-й бастион и Малахов курган. Французам, после упорных боев, удалось овладеть Малаховым курганом и вторым бастионом. На других пунктах все атаки были отбиты. Но с потерей Малахова кургана и 2-го бастиона линия обороны, оборона Севастополя утратила цельность. Командующий русской армией М. Горчаков решил отказаться от дальнейшей борьбы за город и приказал отвести войска на Северную сторону. 27 августа (8 сентября) русские войска, взорвав склады и укрепления на Южной стороне, переправились на Северную сторону, а затем соединились с армией Меншикова. Одновременно с переправой войск были затоплены в бухте оставшиеся корабли Черноморского флота (Падение Севастополя).

В итоге 11-месячная оборона Севастополя заняла главное место в ходе Восточной (Крымской) войны. Русские солдаты и моряки под руководством легендарных адмиралов в борьбе с численно превосходящим противником отстаивали Севастополь, показав героизм, отвагу и мужество. Они сковали основные силы и внимание противника.

На других театрах действия противника не увенчались успехами. В августе 1854 г. англо-французская эскадра появилась у Петропавловска-на-Камчатке. Адмирал Прайс рассчитывал легко взять этот небольшой русских дальневосточный порт, начал бомбардировку и высадил десант. Однако капитан 1 ранга Завойко и защитники города сбросили противника в море (Героическая оборона Петропавловска; Ч. 2). После бесплодных атак русских портов и прибрежных селений англо-французского флоту пришлось уйти из Белого моря и Балтики. На Кавказе русские войска в ноябре 1855 г. одержали стратегическую победу, взяв крепость Карс, которую затем обменяли на Севастополь.

Парижский мир

Обе стороны были истощены и не могли продолжать боевые действия. Однако угроза вступления в войну Австрии на стороне Англии, Франции и Турции заставила Петербург пойти на мир. Решение пойти на мирные переговоры было принято на совещании в Зимнем дворце 3 (15) января 1856 года, на котором во второй раз обсуждался ультиматум, предъявленный России австрийским императором Францем Иосифом.

13 (25) февраля 1856 начался Парижский конгресс. Председательствовал на заседаниях французский министр иностранных дел граф А. Валевский, вторым представителем был посол Франции в Турции де Буркене. Россия была представлена первым уполномоченным графом А. Ф. Орловым и вторым — Ф. И. Брунновым, Англия — лордом Кларендоном и Каули, Австрия — министром иностранных дел Буолем и Гюбнером, Сардинское королевство — Кавуром и Вилламарина. Турцию представлял великий визирь Аали-паша и турецкий посол в Париже Джемиль-бей, Пруссию — О. Мантейфель, М. Гарцфельдт.

Англия и Австрия выставили ряд тяжелых условий: англичане стремились к ослаблению России в бассейне Чёрного моря, к подрыву её позиций на Кавказе, и в Прибалтике, настаивали на демилитаризации Аландских островов; австрийцы требовали отторжения от России всей Бессарабии и рассчитывали на присоединение к своим владениям Дунайских княжеств. Однако сепаратная позиция Франции, которая пошла на самостоятельные переговоры с Россией, подорвала возможности Англии и Австрии. В итоге австрийцы покинули конгресс не получив свои тридцать сребреников за предательство России. А Турцию никто не спрашивал, османы были вынуждены во всём соглашаться с союзниками.

18 (30) марта был подписан мирный договор. По его условиям:

— Россия возвращала Турции Карс и другие территории занятые русскими войсками. Франция, Англия, Сардиния и Турция возвращали России: Севастополь, Балаклаву, Камыш, Евпаторию, Керчь-Еникале, Кинбурн и другие места, занятые союзными войсками.

— Обе стороны возвращали военнопленных и прощали «подданных, которые оказались виновными в каком-либо в продолжение военных действий соучастии с неприятелем. Общее прощение распространялось «и на тех подданных каждой из воевавших держав, с которые во время войны оставались в службе другой из воевавших держав».

— Россия, Австрия, Франция, Англия. Пруссия и Сардиния обязались «уважать независимость и целость империи оттоманской, обеспечивают совокупным своим ручательством точное соблюдение сего обязательства и вследствие того будут почитать всякое в нарушение оного действие вопросом, касающимся общих прав и пользы». Турция обещала улучшить положение христианского населения империи.

— Чёрное море объявлялось нейтральным (то есть открытым для коммерческих и закрытым для военных судов в мирное время), с запрещением России и Турции иметь там военные флоты и арсеналы.

— Плавание по Дунаю объявлялось свободным, для чего русские границы были отодвинуты от реки. Часть русской Бессарабии с устьем Дуная была присоединена к Молдавии.

— Россия лишалась предоставленного ей Кючук-Кайнарджийским миром 1774 года протектората над Молдавией и Валахией и исключительного покровительства России над христианскими подданными Османской империи.

— Сербия оставалась «под верховной властью Блистательной Порты», но сохраняла своё независимое и национальное управление и полную свободу вероисповедания, законодательства и торговли. Турция сохраняла право иметь в Сербии свои гарнизоны.

— Россия обязалась не возводить укреплений на Аландских островах.

К трактату прилагалась конвенция о проливах Босфор и Дарданеллы, подтверждавшая их закрытие для иностранных военных кораблей в мирное время. Парижский мирный договор 1856 года серьёзно изменил политическую ситуацию в Европе, разрушив европейскую Венскую систему, созданную после разгрома империи Наполеона. Парижский договор стал основой европейской дипломатии вплоть до Франко-прусской войны 1870—1871 гг.

Российская империя добилась отмены запрета держать военно-морской флот в Чёрном море на Лондонской конвенции 1871 года, воспользовавшись Франко-прусской войной 1870-1871 гг. Вернуть часть утраченных территорий Россия смогла в 1878 году по Берлинскому трактату, подписанному в рамках Берлинского конгресса состоявшегося по итогам Русско-турецкой войны 1877—1878 гг.

Таким образом, Западу удалось предотвратить усиление России на Балканах, на Кавказе и Малой Азии и на некоторое время лишить её Черноморского флота. Однако героическое сопротивление русских солдат и матросов в Севастополе сорвало масштабные геополитические и стратегические замыслы по ослаблению Российской империи. Западу пришлось готовить новые «тараны» — Японию и Германию, чтобы сокрушить Русскую империю. Поэтому Восточную войну можно рассматривать как одну из репетиций будущей мировой войны.

http://topwar.ru/92437-geroicheskoe-sop … zhavu.html

warspot.ru

Крымская война: взгляд с той стороны

Сергей Махов

К сожалению, отечественная история очень руссоцентрична. И это касается не только описания стародавних веков, событий времен Ивана Калиты или Ивана Грозного. Самый простой пример – Крымская война, которая велась с 1853 по 1856 годы, то есть чуть более полутора веков назад. Казалось бы, по этой войне существует основательная документальная база всех основных стран-участниц, гигантские архивы Британии, Франции, России, Турции, Сардинского королевства… Однако даже сейчас наши книги и исследования по теме заполнены цитатами из произведений не совсем разбиравшихся в политике и военном деле того времени людей. Например, В.И. Ленина: «Крымская война показала гнилость и бессилие крепостной России», или Фридриха Энгельса:

    «В лице Николая вступил на престол посредственный человек с кругозором взводного командира XVII в. Он слишком торопился с продвижением к Константинополю; разразилась Крымская война… Южнорусские степи, которые должны были стать могилой вторгшегося неприятеля, стали могилой русских армий, которые Николай со свойственной ему жестокой и тупой беспощадностью гнал одну за другой в Крым вплоть до середины зимы. И когда последняя, наспех собранная, кое-как снаряжённая и нищенски снабжённая продовольствием армия потеряла в пути около двух третей своего состава – в метелях гибли целые батальоны, – а остатки её оказались неспособными к сколько-нибудь серьёзному наступлению на врага, тогда надменный пустоголовый Николай жалким образом пал духом и, приняв яд, бежал от последствий своего цезаристского безумия… Царизм потерпел жалкое крушение, и притом в лице своего внешне наиболее импозантного представителя; он скомпрометировал Россию перед всем миром, а вместе с тем и самого себя – перед Россией».

В небольшом цикле, начинающемся этой статьей, будет представлен не совсем привычный для нашего читателя взгляд на Крымскую войну. Взгляд, основанный в первую очередь на британских, американских, и французских документах. Читая документы «с той» стороны, открываешь для себя ранее неведомые мотивы тех или иных поступков противников России, видишь ситуацию «их» глазами.

Тихоокеанский узел

Для начала в качестве яркого примера разных взглядов на одно и то же событие возьмем атаку Петропавловска в 1854 году. Как нам ее объясняют отечественные историки? Якобы, англичане, пользуясь войной, решили захватить слабоукрепленные русские поселения на Тихом океане. Однако в реальности ситуация была гораздо сложнее. Если посмотреть на ситуацию глазами британцев, вырисовывается совсем другая картина.

Русский флот по состоянию на 1854 год располагал в регионе тремя 50-пушечными фрегатами – «Диана», «Паллада» и «Аврора». При этом с началом войны русское консульство в Сан-Франциско открыло выдачу каперских патентов, и предприимчивые американские капитаны стали массово приобретать их для того, чтобы грабить английские корабли на законных основаниях. Кроме того, правительство США объявило о возможности использования своих морских баз русскими каперами.

Англичан безумно напугала даже 8-пушечная русская шхуна «Рогнеда» коммодора Лобанова-Ростовского, зашедшая 2 февраля 1854 года в Рио-де-Жанейро. Вот цитата из обзора А.С. Сбигнева «Обзор заграничных плаваний судов Русского военного флота с 1850 по 1868 г.г. »:

    «10 марта, когда князь Лобанов-Ростовский намеревался выйти из Рио-Жанейро, то стоявший здесь с эскадрою английский адмирал выказал намерение завладеть шхуною.

    Личные объяснения князя Лобанова с адмиралом обнаружили, что хотя война не была еще объявлена, но, в случае выхода «Рогнеды» из порта, она будет взята Англичанами и отправлена в английские колонии.

    Смелыми и благоразумными мерами князя Лобанова-Ростовского, находившаяся на шхуне военная команда была спасена от плена; она была отправлена из Рио-Жанейро в Сантос, а оттуда в Европу и через Варшаву благополучно прибыла в С.-Петербург. Сам же князь Лобанов отправился в Россию пассажиром. Яхта «Рогнеда» была оставлена им в Рио-Жанейро, по предложению графа Медема, нашего Посланника в Бразилии, и впоследствии была продана».

После Первой опиумной войны США и Англия стали смертельными конкурентами в Тихоокеанском регионе. При этом США имели союзнические отношения с Россией, что еще более пугало британцев. Палата Лордов посвятила целых три слушания «проблеме русских крейсеров в Тихом океане». Депутаты-владельцы акций Ост-Индской компании раз за разом призывали провести атаку Петропавловска и говорили как о планах русских высадить десант на острове Нутка, так и о намерении либо заблокировать, либо захватить Ванкувер. Из стенограммы заседания Палаты Лордов, 18 мая 1854 года:

    «Мистер Асплей Пэллэтт поднял вопрос к Первому Лорду Адмиралтейства: какие инструкции даны судам Ее Величества в Японии и Ост-Индии, а так же находящимся на других станциях в Тихом океане, по поводу противодействия российским военным кораблям, которые находятся в тех морях? Он так же извещает, что страховые компании подняли страховые премии для китобойных и прочих судов в этом регионе, и очень хотел бы узнать, какие меры предприняты, чтобы освободить их владельцев от дополнительных расходов».

США в свою очередь ужасно боялись налета английских или французских эскадр на Калифорнию. Там бушевала золотая лихорадка, и раз в два месяца к побережью Панамы отправлялись караваны судов с намытым золотом. Далее оно перевозилось через перешеек на лошадях и грузилось но стороне Карибского моря на корабли, которые отвозили золото в банки Нью-Йорка. К картине, сложившейся в тихоокеанском регионе того времени, следует добавить и стремление Соединенных Штатов к аннексии независимого на тот момент Гавайского королевства. Это было страшным сном для Великобритании, имевшей в северной части Тихого океана лишь один удобный крупный порт, Ванкувер.

С другой стороны, будет полезно сравнить английские мысли и опасения с русскими планами. Так, губернатор Восточной Сибири и Дальнего Востока Николай Николаевич Муравьев вообще не помышлял о каких-либо наступательных действиях, сосредоточившись лишь на обороне баз. В отчете министру внутренних дел Перовскому он писал:

    «Авачинскую губу укрепить, а без того она будет игралищем самой незначительной враждебной эскадры; там ныне уже были два английских военных судна в одно время; на них было более 200 человек экипажа (шлюп и шхуна, путешествующие под видом отыскания Франклина)…

    …Я много видел портов в России и Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россиею, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но Авачинской губы она нам не отдаст».

Налицо, как мы видим, имело место совершенное непонимание противоположных мотивов и целей в регионе что с одной, что с другой стороны. Англичане, высаживая десант в Петропавловске, думали, что спасают Ванкувер. Русские были уверены, что те хотят захватить корабельную стоянку в Авачинской губе.

Никому не нужная война

Примечательно, что во всех странах-участницах Крымская война называется по-разному. В английской мемуарной литературе XIX века модным было выражение Russian war, «Русская война». Французы говорили о la Guerre d’Orient, «Восточной войне». К слову, такое же название (наряду с «Турецкой войной») конфликт называли и в России, пока в начале XX века не было принято общеупотребительное обозначение «Крымская война».

Формально Франция и Великобритания объявили России войну в конце марта 1854 года. Но чтобы понять мотивы сторон и причины этой войны, следует отлистать календарь назад, во второе десятилетие XIX века. На Венском конгрессе Россия, Австрия и Пруссия образовали мощный европейский блок, став гарантами консервации существующего положения дел в Европе. Главной своей задачей они видели реставрацию на троне Франции Бурбонского дома. Однако, несмотря на такое серьезное лобби, Бурбоны не продержались у власти и 15 лет, их свергли во время Июльской революции 1830 года. В результате же революции 1848 года к власти вообще пришел племянник Бонапарта – Луи-Наполеон, который стал именоваться императором Наполеоном III.

Британия в это время фактически не имела территориальных или военных претензий к европейским странам. Ее внимание было направлено на другие континенты и на расширение своей колониальной империи. Неофициальное британское экономическое влияние, поддержанное ее флотом, распространялось на Латинскую Америку и Португалию, расширялось в Китае и Индии.

Англия воспринимала Россию таким же колониальным захватчиком, каким была и сама. Просто если во главе английского колониализма шли деньги и товары, то во главе русского, с точки зрения англичан, – пехота и кавалерия. Владения и сферы влияния России сильно расширились со времен окончания Наполеоновских войн. Русские двигались на Кавказ и в Среднюю Азию, расширяли свои колонии в Северной Америке и на Дальнем Востоке. Также Россия нацеливалась на раздел Турции и отторжение у нее Балкан, где имела большое влияние, и зоны проливов Босфор и Дарданеллы.

Оттоманская империя к тому времени уже считалась «больным человеком Европы», но ей удавалось выживать, играя на противоречиях великих держав. Прежде всего это относится к России и Австрии, главным «распильщикам» Турции, а так же к Франции и Великобритании, которые на тот момент оспаривали друг у друга экономическое господство над Блистательной Портой.

При изучении документов того времени отчетливо вырисовывается довольно крамольная мысль: несмотря на острые противоречия по «Турецкому вопросу», военный конфликт был совсем не предрешен. Напротив, правительства практически всех стран – будущих участников конфликта войны совершенно не хотели. Британский кабинет министров больше занимала возможность войны с Францией, своим основным экономическим конкурентом. Достаточно сказать, что англо-французский союз был заключен только 10 апреля 1854 года, то есть уже через 12 дней после того, как Англия и Франция объявили войну России!

Французы всерьез опасались союза Пруссии и Британии, высадки английских десантов в Бельгии и натиска союзных войск на Париж. Россия вообще считала, что франко-английские противоречия настолько сильны, что у нее в решении «Восточного вопроса» просто развязаны руки, а Турцию вполне можно додавить, просто договорившись с Австрией.

При этом Британии расширение России в эту сторону было выгодно, ибо отвлекало ее от продвижения в Средней Азии, по направлению к жемчужине Британской Империи – Индии, за которую англичане всерьез беспокоились. Как говорили британские политики – российское продвижение в Средней Азии «стремительно ускорялось, и его трудно было остановить», поэтому переориентация устремлений России на Балканы и район Малой Азии была на тот момент для Англии манной небесной.

Малоизвестен один интересный факт: в начале Крымской войны руководства Русской Америки (Аляска) и Британской Колумбии (Канада) заключили пакт, согласно которому они на все время конфликта оставались нейтральными друг относительно друга. И это понятно, ведь и те, и другие всерьез боялись продвижения в эти районы американцев.

Отдельной проблемой, очевидной и для англичан, и для французов, была недосягаемость для потенциальных военных действий основных ресурсных центров Российской империи – Урала, Нечерноземья, Поволжья. Опыт колониальных кампаний в Африке, Индии, Китае в известной степени был просто бесполезен для союзников, и им нужно было изобретать какую-то новую стратегию.

Еще одна головная боль для союзников – это народонаселение России, и как следствие – ее мобилизационные способности. На 1854 год в России проживало 70,6 миллионов человек, тогда как во Франции – 36,3 миллиона, а в Великобритании – 27,68 миллионов. Собственно, все попытки привлечь к конфликту на стороне союзников Австрию с ее 31-миллионным населением – это, согласно английским и французским документам, есть попытки превзойти Россию в мобилизационном ресурсе.

И здесь опять-таки пример Цинского Китая с его 360-миллионным населением не годился: техническое и военное развитие России в сравнении с ведущими европейскими державами было примерно одинаковым.

Военные и технический прогресс

Ошибки в планировании перевооружения армий в период, начавшийся после завершения Наполеоновских войн, допустили все без исключения крупные европейские державы. Так, в 1849 году начальник штаба морской артиллерии и глава Норской военно-морской базы Роял Неви, адмирал Генри Чедс безаппеляционно заявил:

    «я думаю, железо никогда не сможет заменить дерево в деле строительства кораблей и создания оружия».

Стоит прочитать это еще раз: представитель передовой промышленной державы, находящийся на высоком посту, заявляет, что прогресс железа еще слишком слаб, и вряд ли оно когда-нибудь может вытеснить дерево во флоте. Если так считали и говорили английские военные, то почему наши должны были считать по-другому?

Все новшества в технологии были скорее помехой, чем подспорьем для адмиралов и капитанов. Ибо для новых видов вооружений нужно было придумывать новую тактику их использования, а с этим все было стабильно плохо, причем у всех.

Яркий пример – знаменитые маневры 8 августа 1853 года на Плимутском рейде. Попытки поставить в одну линию парусные корабли и паровые суда привели к куче-мале, ибо из-за дыма капитаны не видели сигналов флагмана. Из-за этого столкнулись два фрегата и пароход. Команда винтового линейного корабля «Санс-Парейль» сломала машину: оказалось, что кочегары напились, и вместо угля начали кидать в топку чугунные чушки. А в конце учений пароходы вообще прогнали на подветренный борт, поскольку из-за их дыма вообще ничего не было видно.
​
Главной изюминкой тех учений было прорезание линии противника. Этот маневр смог исполнить только винтовой линкор «Агамемнон». Остальных (парусных) кораблей ему пришлось ждать слишком долго, и поэтому «Агамемнону» надо было отходить, чтобы не попасть в окружение и избежать атаки с двух бортов. Парусные корабли, кстати, во время маневра ходили на буксире у паровых, ибо паровые суда Адмиралтейство рассматривало в первую очередь в качестве «доставщиков» основных (парусных) кораблей к линии противника.

Стрельбы происходили на следующий день. Оказалось, что артиллеристы с разных кораблей имеют очень неравномерную подготовку. Лучше выступили малые корабли, хуже всех – линкоры, исключая «Агамемнон» и «Дюк оф Веллингтон».

Как хорошо видно из вышеизложенного, при обсуждении зарубежного взгляда на Крымскую войну поговорить действительно есть о чем. Поэтому в следующем материале начнем с самого простого и очевидного вопроса: а почему, собственно, страны, которым Крымская война вроде как и не была нужна, вступили в нее?

Продолжение следует

http://warspot.ru/9034-krymskaya-voyna- … oy-storony

Крымская война: что делать?

Сергей Махов

Приняв решение о присоединении к войне против России на стороне Турции, Великобритания и Франция еще несколько месяцев не имели ни четких целей, которых хотели добиться в этом конфликте, ни тем более конкретных планов, которые позволили бы прийти к этим целям. И даже Крым, давший впоследствии название всей войне 1853–1856 годов, оказался местом вторжения достаточно случайно.
Объять необъятное

Основная проблема войны против России заключалась в том, что вступившие в неё в марте 1854 года Франция и Англия не имели общей границы со своим противником. Нейтральные Австрия с одной стороны, а Пруссия с другой ограничили основные европейские театры военных действий Чёрным и Балтийским морями. Природные условия сделали малопригодным для нападения направления со стороны Белого и Баренцева морей, Китай и Средняя Азия не давали ударить по Сибири из Индии. При этом любое передвижение масс войск по территории Европы пугало нейтральные государства, от Швеции до Австрии, а переброска серьезных эскадр на Тихий океан вызывала нешуточное беспокойство тамошних держав, начиная от США, и заканчивая Китаем.

Кроме того, как мы помним из предыдущей части, ни Англия, ни Франция не были готовы ни к большим жертвам, ни к большим расходам. Политическая ситуация, сложившаяся в странах-союзницах, не давала развернуться военным в полную мощь и постоянно вставляла им палки в колеса. Известно, например, письмо французского императора Наполеона III генералу Карноберу в ноябре 1854 года, в котором монарх подчеркивает расходы на уже потраченные бомбы для обстрела Севастополя и говорит, что «потраченные суммы явно не соответствуют полученным результатам».

Свои проблемы имело и британское правительство. Дело в том, что постоянная армия у Англии была только в Индии, под эгидой британской Ост-Индской компании. В метрополии армия была добровольной, за исключением мелких постоянных контингентов, и всеобщий призыв правительство Абердина начинать категорически не желало. Поэтому и возник безумный план морской блокады России со стороны Черного, Балтийского и Белого морей, а так же Тихого океана. Для реализации этого замысла не хватило бы никакого Роял Неви, даже вкупе с французским флотом. И это не говоря уж о том, что англичане очень боялись реакции США на подобные действия, ведь Ванкувер и Канада были очень уязвимы перед возможным американским вторжением.

Этот действительно фантастический план заставил французского маршала Сент-Андре саркастически процитировать Клаузевица:

    «Теоретизирование никогда не было сильной стороной Туманного Альбиона».

Ему вторил Рассел, говоривший относительно Первого лорда Адмиралтейства Грэхэма, что тот «сильно перечитал героических саг времен Нельсона вместо того, чтобы здраво и критически проанализировать их».

Наконец, уже в XX веке Базиль Лиддл-Гарт отметил:

    «Англо-французский флот в лучших традициях Наполеоновских войн имел решающее преимущество в силах, и в худших традициях Наполеоновских войн не имел никакого представления, что с этими силами делать».

Изначально план Адмиралтейства был прост. Согласно ему, следовало разрушить внешнюю торговлю России, атаковать основные порты – Одессу и Севастополь в Черном море, Свеаборг и Кронштадт на Балтике, и тем самым поставив царя на колени. По замыслу создателей плана, далее в России должны были начаться крестьянские восстания, волнения в национальных окраинах, и страна оказалась бы под угрозой распада. План этот разработал генерал-лейтенант Джордж Лейси Эванс.

Планирование, основанное на заблуждениях

Уже из приведенных деталей понятно, что планирование не было сильной стороной сэра Эванса, ибо его надежды были слишком уж оптимистичными. При том, что основная задача, как мы видим, отводилась именно флоту, план этот был разработан в армейском ведомстве без привлечения адмиралов Непира и Парсиваль-Дешена. Это стало причиной другой ошибки, критичной, по крайней мере, для Балтики – в эскадру напихали больших кораблей, но не выделили ни канонерок, ни бомбардирских судов, ни шлюпов поддержки. Хотя опыт войны на Балтике у Британии был уже полуторавековой, с 1700-х годов, и балтийские шхеры никуда не делись за это время. Да и проблемы достижения господства без москитного флота в мелководьях во время тех же русско-шведских войн, что в 1700–1721, что в 1788–1790 годах не были для англичан никаким секретом.

Отдельную оду следовало бы пропеть военно-морской, да и вообще военной разведке союзников. Судя по всему, доклады военных атташе и Гидрографической службы Адмиралтейства просто никто не читал и смело клал под сукно. Тот же Непир с удивлением докладывал, что, оказывается укрепления Свеаборга и Кронштадта с 1790-х годов серьезно перестроены и укреплены. То есть масштабные перестройки русских крепостей 1828–1834 годов просто прошли мимо британских и французских стратегов.

Весьма интересны жалобы Непира по поводу действий Балтийского флота:

    «Флот противника уступает нам в силах, но вместо того, чтобы стянуть все корабли в одно место, чтобы сохранить боевой потенциал флота, и угрожать внезапным ударом, используя сейчас быстроходные крейсера, русские распределили свои корабли по крепостям, используя флот для защиты баз».

Надо сказать, что на Балтику союзная эскадра прибыла только в июне, тогда как война началась в марте. С марта по июнь 1854 года британский Кабинет всерьез обсуждал возможность подхода русского Балтийского флота к британским или французским берегам и высадки большого десанта русских войск. Остров охватила десантная истерия, у Адмиралтейства почти два месяца проходили митинги, призывающие защитить от вторжения Британию.

То же самое касалось и Тихого океана, в котором на начало Крымской войны находились три русских 50-пушечных фрегата. Англичане опасались набега на Австралию и Новую Зеландию, из тамошних каторжников были созданы отряды самообороны, а в Новой Зеландии даже с перепугу построили целый флот береговой обороны.

Вообще от России, как от более слабой в морском отношении державы, союзники упорно ждали крейсерской войны. Отдельно повеселили французские консулы в Нью-Йорке и Сан-Франциско, которые раз за разом слали в метрополию депеши, рассказывающие об угрозе со стороны американских каперов с русскими каперскими патентами.

Черноморский анабасис

Лучше всего совершенное отсутствие целей изначальной союзной стратегии союзников на море демонстрируют англо-французские шараханья (другого слова не подберешь) в Черном море. При попытке дать им какое-то определение в голову приходит только фраза из песни:

    «И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас».

Судите сами. Итак, 18 мая 1853 года Россия выставила ультиматум Турции, и дипотношения стран были прерваны. 3 июля 1853 года русские вводят войска в Дунайские княжества. Только 4 октября 1853 года султан объявил войну России. 18 октября 1853 года англо-французская эскадра — 7 французских и 9 английских линейных кораблей, а так же 12 фрегатов (8 французских и 4 английских) — подошла к островам Лемносу, Лесбосу и Тенедосу в Эгейском море. Еще с мая она формировалась на Мальте, где и оставалась до начала октября, постепенно пополняясь кораблями.

Итого — между вводом русских войск в дунайское княжество и подходом англо-французской эскадры — три с половиной месяца.

22 октября 1853 года начинается подъем в Дарданеллы. 30 ноября — Синопское сражение. Хоть и говорят, что для англичан оно было как гром среди ясного неба, и что именно Синоп послужил последним аргументом для вступления в войну, в Черное море союзники входят лишь… 3 января 1854 года, то есть через месяц после Синопа. И куда же они идут? А они идут…. нет, не в Крым. Нет, не к российскому побережью вообще. Они идут в Синоп!

При этом ни Англией, ни Францией война России еще не объявлена.

27 февраля 1854 года, когда Омар-паша терпит очередное поражение в Валахии, Англия и Франция говорят, что русские успехи в Дунайских княжествах могут служить поводом для объявления войны России. Только 27 марта 1854 года союзники заключают альянс с Турцией и объявляют войну России. Но никакого Крыма в их планах нет. Вообще. Как раз за день до заключения договора — 26 марта 1854 года – их корабли идут к Варне. Зачем? Четких объяснений этому нет.

К концу мая 1854 года в Галлиполи высадились 32 тысячи французов и 18 тысяч британцев. Никакого Севастополя и Крыма по-прежнему нет в планах и в помине! Предполагалось, что русские войска вот-вот атакуют Константинополь, но они завязли в сражениях в Дунайских княжествах. Тогда войска союзников погрузили на суда и отвезли в Варну. Там предполагается высадить англо-французскую армию, которая соединится с турецкой, а потом и австрийской, и будет воевать с русскими за Дунайские княжества.

22 апреля союзники предприняли обстрел Одессы, 28 апреля – провели рекогносцировку у Евпатории. В начале мая произошла отправка легких сил для обстрела портов на восточном побережье Черного моря.

1 июня адмирал Дандас блокирует устье Дуная. Армия в Варне наконец-то высадилась, но началась эпидемия холеры, и когда она двинется на соединение с турками и предполагаемыми союзниками австрийцами – неизвестно. И тут 7 июля приходят сообщения, что русские выводят войска из Дунайских княжеств!

Вывод войск спутал союзникам все планы. И началось лихорадочное обсуждение – что делать дальше? По идее – все требования Россией выполнены, но… Обидно же! Армию-флот собрали, даже два раза перевезли, высадили! В общем, совершенно непонятно, как быть.

Случайная цель

И лишь 22 июля было решено высадить войска в Крыму и захватить Севастополь. Почему именно его? А очень просто. Союзники

    считали, что эта операция будет быстрой, за пару-тройку месяцев управятся;
    считали, что эта операция будет эффектной. Ну как же — спалить вражеский флот в его же гавани! Достойное продолжение Копенгагена и Тулона! Дандас в одном ряду с Нельсоном и Худом!
    выполняли турецкое требование — ибо без Черноморского флота невозможны были бы русские десанты в Трапезунд и Константинополь.

То есть Севастополь и Крым появляются как совершенно второстепенные цели, которые исходно даже не рассматривались! Чудесным образом в этом месте сошлись интересы трех союзных держав. Ведь, начиная операцию в Крыму,

    англичане — повоюют с флотом;
    французы — повоюют на суше;
    турки — наконец-то перестанут опасаться за Стамбул.

При переходе от Варны к Севастополю союзный флот имеет следующий состав:

Французская эскадра – 48 кораблей, в том числе:

15 линкоров, среди которых 4 — трехдечных и 4 винтовых, 11 паровых и 5 парусных фрегатов, еще 3 паровых фрегата, переделанных из торговых судов, и 14 корветов или авизо. Кроме того, у французов было 49 транспортных судов. Но их для размещения войск не хватило, поэтому часть личного состава и артиллерии пришлось разместить на военных кораблях, при этом некоторые из них (например «Монтебелло») вообще наскоро переделали в морские конюшни. Всего на них было погружено 28 000 солдат, 1437 орудий и около 3000 лошадей и мулов.

Турецкая эскадра включала 8 линкоров и 8 паровых фрегатов, в том числе 2 французских и 2 английских, переданных под турецкое командование. И линейные корабли, и фрегаты был загружены под завязку семью тысячами турецких солдат. Линкоры, на которых была снята часть артиллерии, использовались «эн флюйт» (как вооруженные грузовые суда).

В 13.20 к ним присоединяется британская эскадра Дандаса с 9 линейными кораблями и 5 фрегатами. У британцев было 4 паровых корабля (линейный корабль «Агамемнон», фрегат «Сампсон», бриг «Примаге» и канонерская лодка «Карадок»). Кроме боевых кораблей, британцы имели 53 грузовых судна с пехотой, артиллерией и кавалерией.

Таким образом, на переходе к Севастополю у союзников было всего 5 винтовых линкоров («Вилль де Пари», «Монтебелло», «Агамемнон», «Вальми» и «Наполеон»). «Виль де Пари» использовался как штабной корабль и транспортное судно (в него посадили 400 артиллеристов с пушками), «Монтебелло» вез лошадей, «Вальми» и «Наполеон» использовались как буксиры и тащили на прицепе транспортные суда.

Из дневника начальника штаба французского флота Буэ-Вилльямэза:

    «6 сентября, 6 утра – мы на траверзе острова Змеиный, английского флота пока не наблюдается. Мы послали авизо к лорду Раглану, и выяснили, что английская эскадра попала в шторм, тогда как мы счастливо проскочили ненастную полосу и пришли к Змеиному при хорошей погоде.

    Сильный ветер стих лишь утром 7-го числа, и в 10.30 наш адмирал сигнализировал о выходе в море.

    Порядок выхода определили следующий – построение транспортов в шесть колонн, каждый транспорт берет на буксир маленький пароход. Наверное, это было прекрасное зрелище — более 100 судов с войсками, амуницией, провиантом, лошадьми и мулами в идеальном порядке, ярко блестит солнце, синева неба отражается в бликах на воде.

    Наши силы соединились с турецкими и английскими утром 8 числа. Английская эскадра из 9 линейных кораблей и 5 фрегатов выступала в качестве охранения. Вот и произошла первая возможность атаки для русского флота, если бы они появились в этот момент — они могли нанести нам существенный ущерб, причем как транспортам, так и военным кораблям, ибо Раглан приказал военной эскадре идти под парусами, и атака в этом случае поставила бы под вопрос всю экспедицию. Но они эту возможность потеряли.

    13 сентября. Вот, наконец, мы в 12 милях от Старого Форта, на широте 45 градусов, где было принято решение, что высадка состоится завтра, а тем временем Форт и город Евпатория должны быть заняты.

    Таким образом, несмотря на все трудности и возможные атаки — а мы вполне могли их ожидать — мы дошли до места назначения всего за 6 дней».

Продолжение

http://warspot.ru/9151-krymskaya-voyna-chto-delat

25 октября 1854 года произошло Балаклавское сражение, крупнейшая битва Крымской войны (1853-1856) между союзными силами Великобритании, Франции и Турции с одной стороны и Россией – с другой

Город-порт Балаклава, расположенный в 15 км к югу от Севастополя, являлся во время крымской войны базой британского экспедиционного корпуса в Крыму. Удар русских войск по позициям союзников у Балаклавы мог в случае успеха привести к деблокированию осаждённого Севастополя и к нарушению снабжения англичан.

Сражение произошло к северу от Балаклавы, в долинах, ограниченных невысокими Федюхиными горами, Сапун-горой и рекой Чёрной. Это было первое и единственное сражение Крымской войны, в котором русские войска существенно преобладали в силах. Русский отряд, находившийся под командованием генерала от инфантерии Павла Петровича Липранди, насчитывал около 16 тысяч человек. Силы союзников, в основном представленные британскими войсками, включали две кавалерийских бригады. Общее командование британской кавалерией осуществлял генерал-майор граф Лукан. В сражении участвовали также французские и турецкие подразделения, но их роль была незначительной. Количество войск союзников составляло около двух тысяч человек.

Сражение началось 25 октября 1854 года около пяти часов утра, ещё до рассвета. Для того чтобы прикрыть слишком широкий фронт атаки русской кавалерии, шотландский командир Кэмпбелл приказал своим солдатам построиться в шеренгу по два, вместо предусмотренной уставами в таких случаях шеренги по четыре. Первая атака русских была отбита. Но британский генерал лорд Реглан был крайне недоволен потерей девяти орудий в начале боя и отдал приведший к трагическим последствиям приказ о кавалерийской атаке на русские позиции. Текст этого приказа лорду Лукану, записанный генерал-квартирмейстером Р. Эри, гласил: «Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла в наступление на находящегося перед ней противника и не позволила ему увезти назад пушки. Батарея конной артиллерии может сопровождать. Французская кавалерия на вашем левом фланге. Немедленно. Р. Эри».

Результатом выполнения распоряжения стала атака около 600 всадников на русские позиции по трехкилометровой долине, под перекрёстным огнём артиллерии и пехоты, находившейся на склонах. Из первой линии всадников к русским позициям прорвались лишь около 50 человек. В ходе двадцатиминутной атаки, начавшейся в 12:20, погибли две трети атакующих. Особый трагизм гибели бригады легкой кавалерии придавало то, что в ней служили отпрыски знатнейших фамилий Британии. Балаклавская долина оказалась залита «голубой кровью» английской аристократии. Англичане назвали этот день «бедствием, непревзойденным в истории».

По разным оценкам, число погибших союзников составило от 400 до 1000 человек, русских – около 600.

Достичь поставленной цели в ходе Балаклавского сражения (разгром английского лагеря и прекращение снабжения английских войск) русские войска не смогли. Тем не менее историческое значение этой битвы велико: итогом сражения стал отказ союзников от идеи захвата Севастополя штурмом и переход к позиционным осадным действиям.

Подготовлено по материалам сайта wwwcalend.ru

http://www.dmdonskoy.ru/node/439

Столкновение с бездной
Крымская война 1853–1856 годов и проблемы глобализации

Артемий Ермаков, кандидат исторических наук

12 января 2009 года

155 лет назад, в январе 1854 года, англо-французская военная эскадра впервые вошла в Черное море.

Почему Россия столь настороженно относится к процессу глобализации? Почему, в свою очередь, мировые лидеры этого процесса с каждым годом воспринимают Россию все непримиримее и враждебнее, часто называя ее основным (иногда даже единственным серьезным) препятствием на пути всемирного объединения? Ответ следует искать не только в сегодняшних политических и экономических раскладах, но и в нашей истории.

В самом деле, исторические корни нынешнего мирового государства с ярко выраженным англосаксонским акцентом можно отыскать уже в XVI–XVII веках. Агрессивная, претендующая не столько на мировое господство, сколько на тотальный контроль над мировым рынком британская политика того времени была направлена в первую очередь против ее европейских конкурентов – Испании, Нидерландов, Франции. Однако Московское государство одним из первых ощутило на себе все прелести английской торговой колонизации[1]. Сам статус лондонской Московской торговой компании, возникшей в 1555 году и ставшей в одном ряду с аналогичными ей Турецкой, Марокской, Гвинейской, Вест-Индской и значительно позже созданной Ост-Индской компаниями, прекрасно иллюстрирует отношение англичан к осваиваемой ими территории. Английский историк Уиллан отмечает, что англо-русская торговля XVI века «во многом напоминала обмен, сложившийся между Англией и ее колониями»[2]. «Русские канаты и снасти (а также мачтовый лес, парусина, смола, воск, деготь, а позднее и чугун. – А.Е.) для тогдашнего английского флота имели такое же значение, как нефть для современного», – пишет он[3]. Русский историк Николай Костомаров также полагает, что англичане имели «обширные виды политического преобладания в России»[4]. Но там, где начинается колонизация, всегда возникает сопротивление[5].

Первой узловой точкой российского сопротивления западной колонизации можно считать 1613 год. Избрание Земским Собором Михаила Романова стало не только утверждением независимости Московского государства и символом победы над польской католической интервенцией. Россия, по существу, отказалась от соблазна ценностной и структурной модернизации общества по европейскому образцу, сделав упор на техническое соревнование систем. Земский собор 1613 года, имея все возможности для законодательного ограничения самодержавия, сознательно усилил его политическую мощь[6]. Консолидировавшись таким образом, государственно-общественная система России смогла в течение XVII века не только заложить социально-экономические основы национального сопротивления европейской глобальной экспансии, но и существенно расширить территориальную базу этого сопротивления.

Судьба древних государств Южной и Юго-Восточной Азии в те же XVI–XIX века складывалась весьма незавидно. Индия, Индокитай, Индонезия были фактически поглощены и многократно ограблены Западом, как и Африка и Америка. В то же время Османская империя, Иран, Афганистан, Монголия, Китай и ряд других азиатских государств, утратив суверенитет над частью своей территории, тем не менее сумели сохранить относительную политическую самостоятельность, а главное, культурную самобытность. Легко заметить, что они оказались своеобразным «буфером» между Россией и зонами европейской колонизации и частично вошли в сферу русского влияния[7]. Вынужденно развернувшаяся в этих странах дипломатическая игра давала им шанс пережить эпоху колониальных захватов. Таким образом, роль России в новой и новейшей истории Азии трудно переоценить. Фактически ее политика сдерживания модернизации способствовала сохранению основ для сегодняшнего строительства многополярного мира.

Похожих результатов Россия XVII–XIX веков добивалась и как европейская держава, так или иначе влияя на ход европейских дел, а то и прямо вмешиваясь в них. Вследствие этого влияния сплошная унификация культур Восточной, Центральной и Северной Европы была существенно заторможена. Колоссальными усилиями Россия в Европе не только неоднократно справлялась с польскими, шведскими, прусскими, французскими и иными гегемонистскими претензиями, но и практически без выгоды для себя стабилизовала готовые рухнуть Австро-Венгрию, Испанию и другие консервативные режимы[8]. Сыграв в первой половине XIX века решающую роль в провале военно-глобалистской авантюры Наполеона, Россия по горячим следам попыталась выстроить и первую систему европейской коллективной безопасности – Священный союз. Карл Маркс и другие европейские радикальные лидеры недаром называли ее «жандармом Европы» или даже «мировым жандармом». За этой ненавистью скрывалась трезвая оценка Российской империи как естественного тормоза модернизации Европы, особенно Центральной и Восточной.

Даже не прибегая к вооруженному вмешательству, самим фактом своего существования и развития, Россия ежедневно доказывала миру, что крупное государство может строиться, хозяйствовать и добиваться определенных успехов, не следуя нормам буржуазного права и протестантской этики. Внешняя политика Российской империи XIX века также была весьма динамичной, но на редкость миролюбивой по отношению к ее западным соседям. Царское правительство старалось пунктуально следовать всем дипломатическим договоренностям даже тогда, когда они казались другой стороне утратившими политический смысл. Европейские же «партнеры», напротив, использовали любой повод для разрыва прежних соглашений и выдвижения новых требований в любой удобный для этого момент. Особого накала эта ситуация достигла во второй четверти XIX века, в царствование императора Николая I.

Николаевская Россия (1825–1855) справедливо может быть названа пиком русского влияния в мире. В массовом сознании до сих пор господствуют стереотипные оценки этой эпохи, основанные на воспоминаниях Герцена, памфлете маркиза де Кюстина и многочисленных декабристских эпопеях[9]. Но даже эти оценки отражают, прежде всего, двойственную природу данного исторического периода. Двойственность эпохи отражает и подчеркивает также двойственность ее государственной идеологии (которая отнюдь не ограничивалась пресловутой уваровской триадой «Православие. Самодержавие. Народность»), желающей укрепить исторические государственные и народные традиции, не выходя из Европы, а еще теснее ввязываясь в ее внутреннюю жизнь.

Никогда ни прежде, ни после Россия в лице своего высшего руководителя с такой безапелляционной решимостью не пыталась диктовать Европе свою волю, настаивая при этом на своей особой роли в защите всех европейских традиций, в том числе и русской. В то же время конец этой эпохи с максимальной жесткостью определил в качестве нормы не столько сотрудничество, сколько противостояние России и Европы, непримиримость и глубину которого позднее отразил в своих работах Н.Я. Данилевский.

Итак, с одной стороны, мы видим политику Николая I поддерживающей и проводящей в жизнь, насколько это возможно, принципы Священного союза, этого своеобразного «аристократического интернационала Европы», унифицирующей внутриимперское законодательство и другие порядки, активно пользующейся всеми выгодами и невыгодами зависимости от мирового рынка, особенно сырьевого и финансового.

С другой стороны, та же самая политика являет нам пример безоговорочного признания суверенитета держав даже и неевропейских, поддержки религиозно-культурного возрождения[10] России и покровительства русскому национальному просвещению[11]. Независимая экономическая политика в Азии, интенсивное развитие внутреннего рынка, защищенного покровительственными тарифами, регулярные государственные инвестиции в развитие местной промышленности и транспортной сети, а также серьезные попытки неклассического решения проблем сохранения как общинного строя русского крестьянства, так и крестьянской собственности на землю – все это свидетельствовало не просто об очередном витке «национального самоопределения», но и о возникновении в мире, все больше живущем по единым англо-саксонским законам, альтернативной социально-политической системы в лице крупнейшего и сильнейшего государства.

К середине XIX века «передовые», то есть дальше других продвинувшиеся по пути глобалистского прогресса, страны Европы уже не могли допустить свободного и стабильного существования подобного конкурента.

155-летний юбилей Восточной (Крымской) войны 1853–1856 годов вновь ставит вопрос о типе и смысле данного конфликта. Существующая историография обнаруживает интересный и странный по своей двойственности подход к данной войне. С точки зрения военных историков и историков дипломатии, перед нами не более чем заурядная схватка великих держав в рамках бесконечной борьбы за раздел сфер влияния на Ближнем Востоке. Весьма почетное поражение в таком локальном конфликте (никаких серьезных территориальных уступок Россией не было сделано) было бы странно считать «катастрофой». Однако его значение для России трактуется большинством отечественных мемуаристов и историков именно так. «Крах николаевского режима», «крымская катастрофа» еще довольно мягкие определения. Их гармонично дополняет и гипертрофированное зарубежное злорадство.

Таким образом, нельзя не отметить, что переживание поражения в Восточной войне русской элитой XIX–ХХ веков является, в целом, катастрофичным. Возникает естественный вопрос: с чем это связано? То, что лево-либеральная часть элиты радуется произошедшей катастрофе вместе с политическими врагами России и в этой связи готова бесконечно преувеличивать масштабы поражения, разложение в армии, военные потери и т.д., даже не удивляет. Интересно, что немногочисленное консервативно настроенное крыло той же элиты, не желая мириться с итогами войны, также во многом перекладывает ответственность за них на николаевское правительство, отрекаясь, таким образом, от всякой преемственности внутреннего и внешнего политического курса[12].

Конфликтом какого же типа была, на самом деле, Восточная война, и что реально проиграла Россия? Даже самое краткое описание театров боевых действий выводит нас далеко за пределы Причерноморья и Ближнего Востока[13]. Если операции союзников на Балтике еще как-то оправданы военными соображениями, то бомбардировка Соловецких островов уже представляет собой загадку. Каких целей в практически демилитаризованном регионе Беломорья пыталась добиться английская эскадра, направив острие своего удара не на его крупнейший административный и торговый порт Архангельск, а на древнейшую православную святыню русского народа? Такими же загадочными с военной точки зрения являются и действия англо-французских эскадр на Тихоокеанском побережье. Наиболее уязвимая и беспомощная Русская Америка не только не была как-либо потревожена с моря или со стороны канадской (то есть фактически британской) границы, но и получила дополнительные гарантии территориальной целостности. В то же время никогда не входившие прежде в сферу английского влияния Чукотка, Камчатка и побережье Охотского моря оказались под угрозой военных десантов, а крупнейший порт региона – Петропавловск-Камчатский, хотя и сумел отбить нападение, был разрушен настолько, что на полвека потерял всякое военное значение.

Если англо-французские десанты в Петропавловске и Аяне еще относятся соответствующей литературой к истории Восточной войны, то организованная генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым Амурская экспедиция 1851–1855 годов почти не рассматривается историками в военном контексте. Между тем без этой экспедиции, открывшей новые пути сообщения, многократно расширившей сферу русского влияния на Тихоокеанском побережье и значительно сместившей границы империи к югу, боевые действия на Тихом океане могли бы принять куда более активный и катастрофический характер. Появление русских военных постов в устье Амура и на Сахалине, пограничные договоры адмирала Путятина и Муравьева о границах с Японией и Китаем, заключенные в 1855 и 1858 годах, не только усилили Россию, но и подтвердили: даже в условиях войны, ослабляющей позиции северного соседа, традиционно консервативные режимы стран Юго-Восточной Азии предпочитают договариваться с ним, идти на уступки ему, а не прогрессивно настроенным западным европейцам.

Почти то же самое можно сказать и о другой зоне англо-русского соперничества – Центральной Азии. Активные боевые действия сторон на этом театре в период Восточной войны носят сдержанный характер. Англия еще не вполне оправилась от своего недавнего разгрома в Афганистане. Россия, сосредоточив все силы в Крыму и на Кавказе, ограничивается небольшой профилактической экспедицией графа Перовского в район Аральского моря (1853), не желая предпринимать никаких серьезных действий, направленных на подрыв английского колониального владычества в Индии, уже готовой вспыхнуть в огне сипайского восстания. Как видим, Россия и в этом вопросе ведет себя «по-рыцарски», то есть архаично, проигрывая более гибкой дипломатии прогрессивных противников.

Наконец, поражение в Восточной войне нельзя рассматривать в отрыве от действий, а вернее вынужденного бездействия значительного количества русских войск на западных сухопутных границах России. Казалось бы, активная помощь Николая I Австро-Венгрии и Пруссии, оказанная им в рамках общей борьбы с европейской революцией 1848–1849 годов, должна была, по крайней мере, сделать эти границы дружественными и безопасными для России. Ввязываясь в конфликт, Николай рассчитывал и на большее, а именно на дипломатическую поддержку австрийского и прусского правительств в Европе. Одна такая поддержка могла бы парализовать еще нетвердо стоявшую на ногах Вторую империю Наполеона III. А без мощного континентального союзника Англия не решилась бы воевать. Но Австрия, по выражению ее же премьера, «изумила мир своей неблагодарностью», фактически поддержав требования антирусской коалиции, а Пруссия не решилась даже дипломатически присоединиться к Российской империи, оставшейся без союзников.

Анализируя внешнеполитическую обстановку в 1853 года, Маркс и Энгельс писали, что «на европейском континенте существуют фактически только две силы: Россия со своим абсолютизмом и революция с демократией»[14]. Таким образом, хотя ближайшим поводом к войне явились поддержанные Францией претензии Католической Церкви на первенство в храмах Святой земли, английские интересы в Азии и австрийское влияние на Балканах, правительства антирусской коалиции фактически выступили на стороне собственной революционной оппозиции. Николаевская Россия оказалась и той минимальной «уступкой» еще весьма консервативного европейского политического истеблишмента, на которую он вынужден был пойти, чтобы сохранить свою власть, и той минимальной ценой, которой Европа должна была заплатить за дальнейшее продвижение по пути прогресса и, в конечном счете, глобализации.

Понимая все это, можно иначе посмотреть и на некоторые особенности Восточной войны и на ее итоги, катастрофичность которых до сих пор принято приписывать исключительно неумелому государственному и военному руководству николаевской России. Первой и главной особенностью здесь нужно считать вступление России в войну без единого союзника, вне рамок какой-либо коалиции, в то время как ее противниками впервые выступили[15] или при определенных обстоятельствах согласились выступить[16] почти все сколько-нибудь мощные державы Европы. Естественно, что такая коалиция не могла быть объединена лишь политическими и экономическими интересами (они у многих «партнеров» были противоположны). Не сплачивала ее и какая-либо официальная международная структура, типа нынешних ООН или НАТО[17]. Европейский мир впервые со времен крестовых походов был объединен не столько прагматическими целями, сколько идеей. Но, хотя Католическая Церковь также сумела снять с этого объединительного движения определенные дивиденды, сама идея была религиозна лишь по форме, что подтверждает и союз с мусульманской Турцией, и полная поддержка атеистов-революционеров. По выражению английского статс-секретаря по иностранным делам лорда Кларендона, «цивилизация вела битву против варварства»[18]. На православную Россию впервые открыто наступал всемирный радикальный модерн.

Восточная война явилась, по существу, первым в истории опытом кольцевой блокады России, то есть ее последовательным окружением и удушением со ставкой на дальнейшее расчленение. Этот замысел был настолько грандиозен, что его не вполне осознало даже царское правительство. Даже союзники Англии по блоку были в конце войны поражены «мирными» планами английского министра внутренних дел Пальмерстона, согласно которому Аландские острова и Финляндию следовало вернуть Швеции, прибалтийские губернии присоединить к Пруссии, Молдавию и Валахию – к Австрии, Крым и Закавказье – к Турции. «Независимые» черкесский Кавказ и Польша (восточная граница которой проходила чуть ли не по Днепру) по этому же плану должны были окончательно выдавить Россию из Европы[19].

Разумеется, не обладая в полной мере техническими возможностями, Европа не могла еще контролировать всей протяженности российских границ, как это случилось в ХХ веке. Но их наиболее уязвимые морские участки были подвергнуты глобальному контролю и профилактической «зачистке» со стороны соединенного англо-французского флота, о чем уже говорилось выше. Блокаде военной сопутствовала и блокада экономическая, и, что особенно важно, блокада информационная.

Информационная война, развязанная одним или несколькими государствами против их непосредственного врага, вообще не может считаться уникальным явлением[20]. Однако в большинстве случаев это лишь ограниченная по времени вспомогательная акция, подчиненная решению текущих задач военно-политического характера. Антианглийскую истерию во французской печати в годы наполеоновских войн или антифранцузские печатные кампании в Германии времен Бисмарка нельзя даже сравнить с той планомерной и рассчитанной на долгие годы стратегией антироссийской агитации в Европе, развернутой в полную силу не позднее середины 1830-х годов и отнюдь не прекратившейся с окончанием Восточной войны. Эта стратегия, планировавшая ведение пропаганды во всех слоях общества самыми различными методами (от газетных и книжных кампаний до дипломатической переписки) и предусматривавшая не столько создание информационного вакуума вокруг боевых действий в России, сколько формирование негативного имиджа России не только в европейском, но и в русском обществе, достигла гораздо больших успехов, чем англо-французский экспедиционный корпус в Крыму. Ведь если политические последствия Восточной войны русская дипломатия сумела смягчить уже на Парижском конгрессе 1856 года и окончательно ликвидировала их в 1870–1880-х годах, то многие идеологические штампы, созданные в ходе войны информационной, до сих пор играют свою роль в выборе политических приоритетов как европейскими интеллектуалами, так и русской интеллигенцией. Здесь важно отметить, что антирусская информационная война была первой глобальной войной такого рода. Она велась не только в печати и не только на территории воюющих стран и предусматривала определенную глобальную координацию, то есть фактически явилась первым массовым и долгосрочным экспериментом по манипуляции сознанием международного сообщества[21].

Заслуживает внимания и такая особенность Восточной войны, как ставка союзников на создание «пятой колонны» внутри Российской империи. Главным средством создания необходимых для этого антиправительственных настроений служила та же самая информационная война. Наиболее известным актом негласной поддержки российской радикальной оппозиции следует считать, разумеется, открытие и работу Вольной русской типографии Герцена и Огарева в Лондоне в 1853–1865 годах[22]. Но любопытно, что противники России предпочитали не сосредотачивать свои усилия на каком-либо одном общественном слое или на одной конкретной территории. Подрывная пропаганда велась широким фронтом в самых разных общественных слоях. Для разжигания недовольства среди русской аристократии иностранная печать умело муссировала декабристскую тему, а также темы «оскудения дворянства», засилья инородцев в армии и государственном аппарате и, наконец, тему «крестьянских симпатий» николаевского правительства, через реформу государственных крестьян 1840-х годов планомерно шедшего к отмене крепостного права и наделению крестьян землей. Антиправительственная агитация среди крестьян (между прочим, не позволившая правительству широко развернуть во время войны ополченское движение по образцу 1812 года) носила, соответственно, иной, антипомещичий и антигосударственный уравнительный, характер и распространялась главным образом изустно. В студенчество и разночинную интеллигенцию при помощи различных «литературно-философских кружков» и обществ[23] вбрасывались идеи конституционного и парламентского ограничения самодержавия, расширения в России прав и свобод человека (при этом интеллигенция, как «передовой слой», естественно, должна была стать гарантом и основным проводником нового типа государственного устройства). Национальные меньшинства, особенно польское и черкесское, прямо подстрекались к вооруженному восстанию. Полностью решить задачу поражения противника при помощи «пятой колонны» глобализму удалось решить лишь в 1905–1917 годах. Однако первые семена на этом поле были брошены в середине XIX века.

И, наконец, выбор основного места боевых действий, благодаря которому война получила название Крымской, также вряд ли случаен с точки зрения глобальной политики. Дело даже не в том, что занятие Крымского полуострова обеспечивает любой державе возможность полного контроля как Черного и Азовского морей, так и почти всей восточноевропейской черноземной зоны (бывшего Дикого поля). В британской классической геополитике (ее официальная терминология была разработана Хатфордом Макиндером полвека спустя после Восточной войны), на основании которой в течение всего XIX века Англия осуществляла политику сдерживания России силами совокупного Запада, континент Евразия назван Мировым островом. Контроль над ним обеспечивает господство над миром. Территория к востоку от Урала с центром в Крыму определена как Сердцевина Земли – Хартленд. Задача геостратегии – контроль над Сердцевиной, что обеспечивает управление Мировым островом[24]. Эта схема лишний раз подтверждает, как глобальный, а не локальный характер конфликта 1853–1856 годов, так и его решающее значение в ходе англосаксонской подготовки глобализации.

Остается сказать несколько слов об итогах войны, во многом определивших не только карту Европы и расстановку сил в международных отношениях второй половины XIX века, но политическое развитие России, судьбу ее социально-экономического строя. Официальный Парижский мир, казалось, требовал от побежденной России не так уж много[25]: уничтожить уже почти полностью разгромленные Черноморский флот и военно-морские базы на побережье, передать «под международный контроль» устье Дуная, гарантировать территориальную целостность Турции и отказаться от всех преимущественных прав на покровительство христианам, живущим на ее территории. Уже это последнее требование содержало в себе антирелигиозный вызов. Отныне все претензии к Турции Россия могла предъявлять исключительно в светском контексте. От «религиозного покровительства» приходилось отказываться, а это низводило все возможные в будущем русско-турецкие конфликты на уровень ниже – до стандартных внешнеполитических разборок.

Безусловно, если бы в России второй половины XIX века случился религиозный подъем, она бы сумела возвратить себе право религиозного суверенитета над православными подданными султана, как возвратила в 1870 году право на Черноморский флот. Но случилось нечто совершенно обратное. Победа Европы в упомянутой уже информационной войне обеспечила и победу либерального и революционно-демократического направления в общественной мысли России. Если славянофилы и западники 1830–1840-х годов были хотя бы минимально уравнены в силах (к тому же, далеко не все западники были настроены антиправительственно), то идейные лидеры «новых людей» 1860–1870-х годов почти поголовно входили в антиправительственный лагерь. Они практически оккупировали средства массовой информации и надолго заставили замолчать всех своих оппонентов, хоть как-то протестовавших против ускоренной модернизации и европеизации России. Таким образом, военное поражение обернулось для России религиозно-идеологической капитуляцией образованного общества перед западными ценностями.

Одним из последствий Крымской войны также стало падение государственной роли армии и ее общественного престижа. Хотя именно армия и флот, обескровив противника в затяжной обороне, защитили Россию от настоящей катастрофы, им были поставлены в вину «косность и рутина» государственного управления, низкий уровень развития военной техники, стремление к парадам, палочная дисциплина и даже воровство в ведомстве снабжения, то есть те проблемы, от которых сама армия пострадала в первую очередь. Волна антивоенных и антиармейских настроений, захлестнувшая общество, не могла не повлиять на профессиональный выбор молодежи.

Но главным отсроченным итогом Восточной войны, широкое и косвенное влияние победившей Европы на который признает даже и русская либеральная историография, являются, безусловно, так называемые великие реформы 1860-х годов. Важно понимать, что эти реформы были технически подготовлены уже во второй половине 40-х годов XIX века. От их проведения Николая I удержала европейская революция 1848 года и сложившаяся следом за ней международная напряженность. Александр II по существу вынужден был отменять крепостное право и проводить реформы в обстановке внешнеполитического кризиса, враждебно настроенной общественной оппозиции, разбалансированной войной экономики, ослабленного рубля[26] и открытого фритредерскими таможенными тарифами внутреннего рынка. Все это не могло не повлиять и на характер, и на результаты реформирования. В результате реформ Россия стала не просто «более европейской страной». Она фактически утратила те внутренние сословно-корпоративные мобилизационные механизмы, которые не протяжении двух с половиной столетий обеспечивали ей относительную внутреннюю стабильность и позволяли в решающие моменты отражать серьезные внешние угрозы. После утраты этих механизмов развал и распад Российской империи и ее государственного строя был только делом времени.

Таким образом, Восточную войну 1853–1856 годов можно рассматривать как первое фундаментальное поражение России в борьбе с мировым глобализмом.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

[1] См., напр.: Самойло А.С. Провал попытки английской компании захватить русский рынок в XVI и первой половине XVII века // Ученые записки МОПИ. Т. 22. М., 1955; Кагарлицкий Б.Ю. «Периферийная империя». М., 2003. С. 125158.

[2] Willan T.S. The Early History of the Russia Company. 15531603. Manchester, 1956. P. 54.

[3] Там же. P. 281.

[4] Костомаров Н.И. Очерк торговли Московского государства в XVI и XVII столетиях. СПб., 1889. С. 24.

[5] Отечественная историография, третье столетие увлеченная поиском сугубо внутренних причин опричного террора Ивана Грозного, лишь изредка и мимоходом всерьез касается «английского следа» в его политике. Однако и опричнина, и втягивание Московского государства в затянувшуюся Ливонскую войну, и падение Рюриковичей, и кратковременный приход к власти династии Годуновых, и даже само Смутное время сегодня могут быть по-новому рассмотрены и с учетом влияния малоисследованного процесса английской колонизации России.

[6] Усиление это продолжалось с теми или иными особенностями в течение всего XVII века, почти не было затронуто в результате реформ XVIII века и начало разлагаться лишь в 1860-е годы, в эпоху так называемых «великих реформ». То есть почти сразу после поражения России в Крымской войне.

[7] Средняя Азия не была бы поглощена Россией без давления англичан со стороны Индии и Афганистана.

Исключение представляет, пожалуй, только Япония. Но ее экономический рывок во второй половине XIX века был бы невозможен без мощной поддержки Англии и США, срочно создававших противовес Российской империи на Дальнем Востоке.

[8] Сюда же можно отнести и помощь борьбе США против метрополии в конце XVIII века, и дипломатическую поддержку ослабленной прусским вторжением Франции в конце XIX века.

[9] Более корректный обзор данного периода можно найти в работах: Выскочков Л.В. Император Николай I: человек и государь. СПб., 2001; Гулишарамбов С. Итоги торговли и промышленности в царствование Николая I. СПб., 1896; Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981; Император Николай I. М., 2002; Николай I и его время: В 2-х т. М., 2000; Полиевктов М.А. Николай I. Биография и обзор царствования. М., 1918; Россия в николаевское время: наука, политика, просвещение. СПб., 1998; Тарле Е.В. Запад и Россия. Пг., 1918; Уортман Р. Сценарии власти. М., 2003; Шильдер Н.К. Император Николай I, его жизнь и царствование: В 2-х т. М., 1997.

[10] Взять хотя бы впервые за два столетия возродившуюся практику широкого пожалования государственных земельных и лесных угодий монастырям.

[11] Пушкин и Гоголь в литературе, Глинка в музыке, Иванов в живописи, Тон в архитектуре и т.д.

[12] Об этом явственно свидетельствуют произведения старших славянофилов. Об этом же см. также: Леонтьев К.Н. Плоды национальных движений на православном Востоке // Леонтьев К.Н. Цветущая сложность. М., 1992. С. 221280; Мещерский В.П. Воспоминания. М., 2003. С. 2149.

[13] См.: Бестужев И.В. Крымская война. M., 1956; Богданович М.И. Восточная война 18531856 годов: В 4-х т. СПб., 1876; Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя: В 3-х т. СПб., 1900; Жомини А.Г. Россия и Европа в эпоху Крымской войны. СПб., 1878; Зайончковский А.М. Восточная война 18531856 годов в связи с современной ей политической обстановкой: В 2-х т. СПб., 19081913; Тарле Е.В. Крымская война: В 2-х т. М.; Л., 19411944; Толстой С.Г. Отечественная историография Крымской войны (вторая половина XIX первая половина XX веков) / Дисс. канд. ист. наук. М., 2002; Смолин Н.Н. Роль морального фактора русской армии в ходе Крымской войны 18531856 годов / Дисс. канд. ист. наук. М, 2002.

[14] Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Т. 9. С. 386.

[15] Англия, Франция, Турция, Сардинское королевство.

[16] Австро-Венгрия, Пруссия, Бельгия. Голландия, Швеция.

[17] Впрочем, именно Восточную войну можно считать полем, на котором впервые зародились зачатки этих структур.

[18] История дипломатии. Т. 1. М., 1941. С. 447.

[19] Там же. При этом о возможных границах азиатской России в Европе не заходило даже и речи, настолько здесь Англия могла не считаться со своими «партнерами».

[20] См.: Волковский Н.Л. История информационных войн: В 2-х т. СПб., 2003.

[21] См.: Панарин И.Н. Информационная война и мир. М., 2003; Панарин И.Н. Информационная война и дипломатия. М., 2004.

[22] Именно в этой типографии на протяжении всей войны и позднее печатались печально знаменитые «Полярная звезда» (с 1855 г.), «Голоса из России» (с 1856 г.), «Колокол» (с 1857 г.), «Под суд» (с 1859 г.), революционные прокламации и т.п. С помощью польских эмигрантов эти издания нелегально распространялись в России.

[23] «Среди наиболее ранних радикальных кружков верпетники, или общества П.Н. Рыбникова М.Я. Свириденко, образовавшееся около 18541855 годов и просуществовавшее до конца 1950-х годов. Оно состояло из студентов и выпускников Московского университета. Другой кружок возник в Главном педагогическом институте в Петербурге, душой его был молодой Николай Добролюбов. Кружок выпускал рукописную газету Слухи, выступавшую против ужасов крепостничества и призывавшую к восстанию, которое сделает Россию и русский народ свободными. К этому времени относятся известные стихи Добролюбова Дума при гробе Оленина (помещика, убитого своими крепостными), 18 февраля 1855 года (день смерти Николая I) со строками: Один тиран исчез, другой надел корону, / И тяготеет вновь тиранство над страной и другие. В это время Добролюбов знакомится с изданиями типографии Герцена. К середине 1850-х годов относится появление Харьковского тайного общества, организованного юношами из мелкопоместных дворян Яковом Бекманом и Митрофаном Муравским. Кружок из семи человек ставил перед собой грандиозную цель произвести всеобщий переворот в России, начав с освобождения крестьян Через некоторое время кружок объединился с Пасквильным комитетом, тоже из университетских студентов, но принадлежавших большей частью к аристократическим и влиятельным фамилиям После исключения из университета некоторые участники харьковского содружества перешли в Киевский университет, где сгруппировали вокруг себя близких по духу студентов. Из этого кружка впервые вышла идея просвещения народа путем устройства по всей России воскресных школ. Студенты-кружковцы сблизились с профессором П.В. Павловым, который, переехав в Петербург, явился инициатором организации воскресных школ в столице. Инициативу подхватили в Москве, Казани и других местах Кружки возникали и в других университетских городах. В Московском университете образовалась Библиотека казанских студентов (типа землячества), к которой примкнули другие студенты, молодые офицеры и чиновники. Позднее на базе этого кружка возникло московское отделение Земли и воли. В Казани подобные кружки возникали с середины 1950-х годов, в начале 1960-х годов они стали объединяться. Выделился ведущий кружок, послуживший позднее основой казанского отделения Земли и воли. Видную роль в нем сыграли высланный из Харькова В. Португалов и В. Манассеин. В кружок входили главным образом студенты университета, с которыми сотрудничали некоторые молодые преподаватели (А.П. Щапов и А.В. Петров). Казанский кружок сотрудничал с пермским, группировавшимся вокруг библиотеки В.С. Иконникова и местной духовной семинарии» (подробнее см.: Русское революционное движение шестидесятников. Ч. 1.http://www.ytec.ru/Gorodok/Gorodok_60_1.html).

[24] Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003. С. 148.

[25] См.: Сборник договоров России с другими государствами. 18561917. М., 1952.

[26] Вновь установить стабильный курс рубля к золоту и восстановить его международную конвертацию России удалось лишь в 1897 году.

http://www.pravoslavie.ru/analit/28932.htm

Нейтральные страны в Крымской войне

Сергей Махов
14 июля 2019

Крымская война затронула не только непосредственных участников конфликта, но и многие нейтральные государства. Например, Испанию, которая вообще не интересовалась «Восточным вопросом», но с самого начала конфликта заняла протурецкую позицию. Правда, разразившаяся в Испании в 1854 году очередная революция отодвинула боевые действия в далёком Крыму на второй план. А когда после вывода из Крыма французских войск Великобритания стала нуждаться в рекрутах, она попыталась нанять их в нейтральных странах: в Пруссии, Испании и Швейцарии. Дело закончилось созданием нескольких «иностранных» легионов и громким коррупционным скандалом.

Испания на стороне Турции

Позиция Испании в конфликте объяснялась прежде всего тем, что российский император Николай I не признавал королеву Изабеллу II законным правителем этой страны. Дело в том, что наследовать королю Фердинанду VII должен был его брат Карл, известный нам как дон Карлос из романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Однако, узнав о беременности своей жены, Марии-Кристины, Фердинанд издал Прагматическую санкцию, согласно которой родившийся ребенок, независимо от пола, становился правителем Испании. Всё бы ничего, и Россия скорее всего признала бы этот документ, однако в 1832 году тяжело заболевший Фердинанд подписал указ об отмене Прагматической санкции. Потом королю стало лучше, и он вновь изменил своё решение, на этот раз подтвердив Прагматическую санкцию. Дон Карлос отказался признавать документы. Он был арестован и отправился в ссылку в Лиссабон. Таким образом, после смерти Фердинанда в 1834 году правительницей Испании в обход дона Карлоса стала двухлетняя Изабелла.

​Королева Изабелла II Испанская в детстве. upload.wikimedia.org

В этой ситуации Николай I, поборник законов и обычаев, принял сторону дона Карлоса и считал Изабеллу не законной королевой, а самозванкой на троне.

В 1853 году испанский посол в Турции Хуан Прим, граф Реус, пообещал султану консультационные услуги своих военных. В середине июля в Стамбул прибыл Военный Комитет. Испанцев приняли великий визирь и сам султан. Делегаты проехали от Стамбула до Пловдива и дальше до Стара-Загоры, Казанлука, Габрово и Тырново к Шумену, где инспектировали турецкие крепости и давали рекомендации по их усилению.

Сам же Прим, в испанской армии имевший звание генерала, примкнул к турецкой армии в качестве наблюдателя. Позже, в 1855 году, он опубликовал отчёт о деятельности испанского Военного Комитета на Востоке. Эти записки разделены на две части. В первой Прим рассматривал всю цепь событий, приведших к конфликту, а также сообщал читателю о географическом и политическом положении в Турции и её вилайетах. Вторая часть повествовала о дипломатических переговорах стран — участниц конфликта. Прим считал Николая I виновником войны, а его действия полагал несправедливыми и агрессивными. В своей мемории Прим рассказывал о турецком главнокомандующем Омаре-паше, которого находил очень талантливым военачальником, обо всех боестолкновениях на Дунае, о прибытии корпуса союзников под Варну и заканчивал планированием переправы в Крым. Большое внимание генерал уделял военным действиям в Эпире и Греции. Прим считал, что резкое выступление союзников против греков предотвратило их удар в тыл туркам и соединение с русскими войсками.

​Генерал Хуан Прим, граф Реус. В 1850-х годах он возглавлял испанскую военную миссию в Стамбуле. upload.wikimedia.org

23 декабря 1853 года испанский Военный Комитет на французском судне Osiris отплыл домой. В конце апреля 1854 года испанцы снова явились в Стамбул, причём в том же составе. Их визит был связан с объявлением Англией и Францией войны России. Однако в июле миссия срочно отправилась на родину: в Испании началась очередная революция.

Смена приоритетов

Лидеры испанских прогрессистов — сторонников не только твёрдой власти, но и проведения демократических реформ — и либералов предъявили королеве Изабелле II ультиматум: сместить главу правительства Луи-Хосе Сарториуса, графа Сан-Луиса. В случае отказа они угрожали поднять вооружённое восстание. Прогрессистов возглавляли генералы О’Доннел, Дульсе, де Олано и «душитель Каталонии» Эспартеро. В Мансанаресском манифесте (по названию города Мансанарес) восставшие требовали «сохранить трон, но не продажную клику около него». Они ратовали за снижение налогов и воссоздание национальной милиции (отрядов самообороны). Однако между прогрессистами и либералами существовало явное противоречие, разрешить которое никак не получалось: первые были сторонниками унитарного государства монархического типа, вторые же требовали учреждения республики.

Поначалу Изабелла пошла на компромисс. Генерал Эспартеро возглавил правительство, а О’Доннел занял пост военного министра.

На некоторое время Крымская война выпала из поля зрения Испании. В Стамбуле осталась лишь небольшая дипломатическая миссия. Главные новости испанский обыватель черпал из газет, чаще всего перепечатывавших статьи из английской «Таймс» или французской «Монитёр». Постепенно слова поддержки в адрес союзников стали сменяться описанием бардака на фронте, краха торговли, мучений простых солдат и т.д. По донесениям испанских дипломатов, «Англия правила бал в Стамбуле», в то время как «Франция, настоящий организатор этой войны, была занята созданием антирусской славянской федерации Молдавии, Валахии, Болгарии, Румелии, Сербии и Албании, которая бы была под защитой и протекторатом Оттоманской Порты» и которая действовала бы против греков, а также «Фессалии, Крита, Эпира и Македонии, где как никогда сильны прорусские настроения».

​Король Греции Отто I (1832-1862). upload.wikimedia.org

Размолвка между союзниками

Самое интересное началось в 1855 году. Начнём, пожалуй, с февраля: именно тогда в союзе Англии и Франции наметился первый разлад. Наполеон III собственной персоной собрался явиться в Крым и возглавить осаду Севастополя. Это решение вызвало ужас даже не во французских штабах, а в Англии. У Пальмерстона буквально началась истерика:

    «Поездка эта была бы опасна как для императора, так и для Великобритании. Только присутствие Наполеона во Франции удерживало французских маршалов от желания разжечь новую вражду с Британией».

Пальмерстон опасался «политических конвульсий во Франции», в то время как бо́льшая часть армии и флота Великобритании находилась далеко от дома. Кларедон же честно признался, почему идея Наполеона проследовать в Крым вызывала у него оторопь:

    «Мы должны иметь гарантии безопасности и хорошего поведения [Франции] и обеспечить его тем, чтобы французская армия в Крыму была по сути отрезана от Великобритании, если вдруг французы откажут нам в помощи на море [против России]».

Союзники во всей красе.

​Маршал Патрис де Мак-Магон с зуавами на Малаховом кургане, 1855 год. pinterest.com

После падения Севастополя французы начали выводить войска из Крыма — не только по политическим соображениям, но и по «медицинским показаниям». Зима 1854–1855 годов обернулась для них гигантскими потерями и настолько сломила моральный дух, что руководство экспедиционного корпуса в Крыму уверилось: второй такой зимовки французы не переживут. Доклады генерального инспектора Мишеля Леви о медицинском состоянии армии были настолько тревожными, что военный министр Жан-Батист Филлибер Вайян прямо запретил Леви присылать какие-либо отчёты. Из оставшегося в Крыму 50-тысячного французского контингента за три месяца, к декабрю 1855 года, умерло, по разным данным, от 24 000 до 40 000 человек.

Зачем Великобритании наёмники

Армия англичан была небольшой, и им надо было где-то взять недостающие войска. Ещё в декабре 1854 года премьер-министр Абердин предложил стандартный английский способ XVIII века: а давайте покупать немецких солдат! Вон, в Шлезвиге недавно война закончилась, там куча людей с боевым опытом сидит «без работы», а мы их «трудоустроим».

Эпизод Первой Шлезвигской войны (1848–1850): сражение датского флота со шлезвигскими повстанцами с Эккернфьорде. Литография И.М. Граака (типография Росслера в Ноймюнстере), 1849 год.
abebooks.com​​​​

Это предложение послужило толчком к созданию Британского немецкого легиона. Естественно, англичане обращались не только в Шлезвиг. Они развернули вербовочную сеть в Италии, Швейцарии и Дании. Попробовали было привлечь жителей Пруссии, но Фридрих-Вильгельм вербовку запретил. Всего удалось нанять 15 873 человек. 9071 из них были немцами. Основной набор происходил на острове Гельголанд, где работала британская комиссия. Принявших присягу пароход Otter перевозил в Англию.

Приёмом на службу немецких наёмников оказался очень недоволен Парламент. Депутаты считали, что раз наёмники не являлись гражданами страны и были неподконтрольны Парламенту (а только лишь правительству) — тут и до военного переворота и смены власти недалеко! Вон, во Франции демократически избранный Наполеон III переворот пару лет назад учинил! К тому же депутаты считали, что наёмники ненадёжны в бою и склонны дезертировать в критических ситуациях: примеров тому не счесть, начиная от войн XV века.

Помимо всех прочих обстоятельств, добровольцы, поступавшие в английскую армию, рассматривали наёмников как штрейкбрехеров, забиравших деньги у честных британцев и демпинговавших на армейском рынке труда.

Британский немецкий легион был окончательно сформирован только к августу 1855 года: надо было не только обмундировать и вооружить солдат, снабдить их довольствием и назначить офицеров, но и перевести уставы на немецкий язык, определить правовой и наднациональный статус наёмников. В Крыму первые 2000 немцев появились только 4 октября. К январю англичане перебросили туда 11 000 солдат. Правда, началась эпидемия холеры, и уже 4 января примерно 3000 немцев находились на излечении в госпитале Скутари под Стамбулом.

Далее Лондон обратился к Испании и Швейцарии. В марте 1855 года начались первые англо-испанские переговоры о покупке 20-тысячного контингента войск. 22 июня глава министерства иностранных дел Испании Хуан де Забалья де ла Фуэнте сообщил англичанам, что готов предоставить 20 000 солдат с условием, что англичане сами позаботятся об их перевозке, обмундировании и снаряжении. Стоимость контракта составляла 1,5 млн фунтов стерлингов. В октябре 1855 года Лондон просил уже 30 000 солдат и готов был заплатить за «пользование» армией 3 млн фунтов стерлингов. Сведения об этих предложениях просочились в испанскую прессу. Ситуация усугублялась революционным положением: продолжалась всеобщая забастовка против правительства, разоружение национальной милиции вызвало шквал недовольства. Разразился грандиозный скандал. В этой ситуации Мадрид не рискнул послать войска к чёрту на кулички. Переговоры о «продаже» армии были резко свёрнуты. Англичанам удалось нанять лишь 900 человек, которые образовали Испанский Легион.

В Швейцарии британцы обратились к тамошнему президенту Йонасу Фурреру с просьбой «поделиться» войсками. Рекрутингом занялся полковник Йохан Зульцбергер. Однако тогдашнее правительство Швейцарии было насквозь коррумпировано. С англичан потребовали по 200 фунтов за одного рекрута. Вскоре в швейцарской и французской прессе разразился громкий скандал: оказалось, Зульцбергер и Фуррер предлагали рекрутам… по 5 фунтов. Учитывая, что англичане хотели нанять 15 000 солдат, выходило, что ловкие парни решили положить себе в карман ни много ни мало почти 3 млн фунтов стерлингов!

В результате этой некрасивой истории кантоны наложили запрет на вербовку. Англичане успели завербовать только 3000 швейцарцев, которые составили особый Швейцарский Легион. Обошлись эти рекруты английской казне в 235 000 фунтов стерлингов.

Литература:

    Manolova, N. Spain end The Crimean War / Nadia Manolova. — Sofia University, 2018 .
    Arielli, N. Transnational Soldiers: Foreign Military Enlistment in the Modern Era / N. Arielli, B. Collins. — Palgrave Macmillan UK, 2013.
    Bayley, C.C. Mercenaries for the Crimea: The German, Swiss and Italian Legions in British Service, 1854-1856 / С.С. Bayley. — McGill-Queens University Press, Montreal and London, 1977.
..............................

https://warspot.ru/15030-neytralnye-str … skoy-voyne