Петрополь

Греческая версия названия города существовала наряду с другими вариантами изначально. 16 июля 1703 года ближний стольник и будущий канцлер Петра I Гавриил Головкин писал: «Сей город новостроющийся назван в самый Петров день Петрополь и уже онаго едва не с половину состроили». Этот вариант прижился в поэзии XVIII века на фоне повального увлечения античностью. В 1748 году Ломоносов использует ее в «Оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны»:

Петрополь, небу подражая,
Подобны испустил лучи.

А вот строчки из оды Державина «К первому соседу» 1780 года:

Петрополь сосны осеняли —
Но, вихрем пораженны, пали,
Теперь корнями вверх лежат.

Или из его же оды «Шествие по Волхову российской Амфитриты» (1810):

‎Петрополь встает на встречу;
Башни всходят из-под волн.

И, конечно, «Петрополь» — одно из многочисленных названий города в пушкинском «Медном всаднике»:

И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен.

Свою роль здесь сыграло то, что по-гречески «петрос» (πέτρος) значит «камень». Еще Христос видел в имени апостола Петра повод для каламбура и предлагал заложить его, как камень, в основание своего храма: «Аз же тебе глаголю, яко ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою» (Мф. 16:18). Каменная архитектура была главной особенностью нового центра деревянной России, и в 1712 году, когда столица была перенесена в Петербург, девизом городского новогоднего праздника стало «Бог, укрепи камень сей» — такая надпись была помещена на стене Петропавловской крепости на время торжественного фейерверка.

Уже в XX веке в книге «Душа Петербурга» (1922) краевед Николай Анциферов печально скаламбурит: «Петрополь превращается в Некрополь».

Знаменская площадь. 1910-е годы
© The Library of Congress

Петроград

Первое официальное переименование Санкт-Петербурга состоялось через месяц после вступления России в Первую мировую — на фоне небывалого патриотического подъема и буйных антинемецких настроений. В эти дни из репертуара Мариинки исключили Вагнера, объяснив это тем, что певцы якобы срывают голос от его партий и один из-за этого даже покончил с собой. Закрыли все столичные немецкие газеты, бухгалтеров стали называть счетоводами, разгромили немецкое посольство и убили посольского кельнера. Сами петербургские немцы стали срочно менять фамилии на русские.

В это же время в Париже муниципалитет изменил название Германской улицы на улицу Жореса, а Берлинской — на улицу Льежа. Это создало прецедент и, по-видимому, сказалось на судьбе российской столицы.

Как ни странно, с официальным прошением о переименовании города к Николаю II обратились жившие в столице чехи: «Ныне вполне своевременно и уместно вспомнить почин длинного ряда русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX веков, которых коробило немецкое название нашей столицы. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы „Петроград“». 31 августа 1914 года по высочайшему повелению императора город был переименован.

Хотя переименование города должно было удовлетворить желание народа, а Петроградом Петербург называл еще Державин все в том же «Шествии по Волхову…», интеллигенция была возмущена. Искусствовед Николай Врангель (брат полководца Врангеля) возмущался:

«Не говоря о том, что это совершенно бессмысленное распоряжение, прежде всего, омрачает память о великом преобразователе России, но обнародование этого переименования „в отместку немцам“ именно сегодня, в день нашего поражения, должно быть признано крайне неуместным».
Адвокат Анатолий Кони писал:

«Историческое имя, связанное с основателем города и заимствованное из Голландии, напоминающее „вечного работника на троне“, заменено под влиянием какого-то патриотического каприза ничего не говорящим названием Петрограда, общего с Елизаветградом, Павлоградом и другими подобными».
В конце 1914 года Зинаида Гиппиус разразилась гневным поэтическим памфлетом «Петроград». Вот строчки оттуда:

Чему бездарное в вас сердце радо?
Славянщине убогой? Иль тому,
Что к «Петрограду» рифм гулящих стадо
Крикливо льнет, как будто к своему?

А художник Александр Бенуа увидел в новом имени города предвестие гибели империи:

«Петербург или Петроград — это вовсе не шутки, а это вся история России, все ее будущее, весь ее исторический смысл. Свободная творческая воля или рабская покорность, движение вперед, вширь, в мир или замкнутость китайской стеной, вселенность или местность, „столичность“ или „провинциализм“».
Вскоре империя действительно погибла. Все та же Зинаида Гиппиус писала, что в 1917–1918 годах столичная интеллигенция называла Петроград Чертоградом.

Фасад Гостиного Двора. 1900-е годы
© Мультимедиа-арт-музей