ИА REGNUM

«Мне жаль, что его сейчас с нами нет». Зачем Ленин сегодня?

Беседа с автором книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

                   
Анна Наводничая, 2 октября 2017, 13:44

Для того, чтобы написать биографию Ленина, в принципе требуется определенный уровень смелости — слишком уж значимая это фигура, и далеко не только для века минувшего. Но быть автором биографии Ленина, вышедшей в год столетнего юбилея Октября… тут нужно особенное дерзновение, даже наглость — в хорошем, здоровом смысле слова.

Такая книга просто не может не быть замечена. Книга литературного критика Льва Данилкина «Ленин: Пантократор солнечных пылинок» вызвала не только обсуждения и споры, но и оказалась в шорт-листе премии «Большая книга» и удостоилась премии «Книга года». С автором актуального бестселлера побеседовал кореспондент ИА REGNUM.

ИА REGNUM : В беседе с Вами о книге «Человек с яйцом» Александр Проханов высказался в том смысле, что Вы — «не вы, не пост-, не анти-, а иносоветский человек». Если мы соглашаемся с определением Александра Проханова, то не этим ли Вашим качеством обусловлена специфика написанной Вами биографии Владимира Ильича Ленина, которая очевидно выпадает из двух характерных для биографий вождя Октябрьской революции стилистик? Это не восхваляющая биография советского периода и не язвительно-разоблачающий перестроечный текст, а скорее попытка в хорошем смысле десакрализации образа Ленина, придания ему максимального количества естественных человеческих черт?

Представления о «советском», да и вообще дихотомия «советское-антисоветское» — очень поверхностные, грубые, иногда это заведомая чушь, такая же, как «Ленин — немецкий шпион» или «Октябрь — дворцовый переворот заговорщиков», иногда просто чисто механическая картина, в которой вещи, которые не вписываются в нее, замазываются и считаются нерелевантными. Я тут был в Новосибирске и зашел в краеведческий музей, и там обнаружил стенд с рассказом про первый конкурс красоты в Академгородке в 60-е. Его выиграла некая красавица Земфира, которой — я не знаю, почему — в качестве короны водрузили на голову тяжелый катушечный магнитофон. А спустя какое-то время выяснилось, что красавица была мужчиной, каким-то молодым ученым, который шутки ради принял участие в конкурсе. Вот эта абсурдная история происходила в СССР, и как ее определишь, всю эту дичь: она — советская? Антисоветская? Вот она именно что «иносоветская».

Вообще, это очень ленинская вещь — не «либо — либо», а «и — и», противоречие не является препятствием, оно, наоборот, двигатель. Собственно, революции и происходят потому, что такие противоречия накапливаются. Отрицательное — тоже часть истины, живая истина — это не когда нет противоречий, а наоборот, когда они есть.

Чего я точно хотел избежать, так это всей этой сегодняшней псевдообъективной мантры про то, что «с одной стороны, Ленин был хорош, а с другой — нехорош» и что «у каждого своя правда». Это ничто, это означает, что история была зря, что все эти люди умерли в диких страданиях — по собственной глупости, не разобравшись, что хорошо, а что плохо. И сам этот выбор — «хороший Ленин» или «плохой Ленин» — он такой же нелепый, как вопрос в «Чапаеве»: ты за большевиков — али за коммунистов?

Соответственно, рассуждая о Ленине, надо не лепить оценочные суждения — «красный палач» или «самый человечный из людей», а показывать логику ситуаций — и отслеживать интеллектуальную траекторию героя не в моральной пустыне, где только два полюса — «хорошо» и «плохо», а на карте реальной местности. Вот только так можно понять, кто такой Ленин.

И, соответственно, книга не сводится к рекламному тексту на обложке про то, что Ленин был великий велосипедист, шахматист, модник и т.д. Можно до бесконечности фиксировать наличие «разных» Лениных, но это ни к чему не приведет, это бессмысленный эклектицизм, «нанизывание оттеночков на оттеночки», как говорил Бухарин. Поэтому текст на обложке — это обманка, на самом деле — я надеюсь — в книге есть движение. Рассказчик сначала делает вид, что веломаршруты Ленина так же существенны, как его политические зигзаги, но затем эта версия отмирает сама собой, и Ленин после 1917-го — уже без велосипеда, без шахматной доски и без цилиндра — предстает тем, кем он и был на самом деле: гениальным философом-политиком. Просто такие вещи нельзя произносить самому, к ним надо подводить читателя, чтоб он сам это увидел; ровно поэтому к этой книге нет предисловия, в котором кратко излагается суть книги. Кратко про Ленина нельзя, если кратко — то как раз влипнешь в эту дихотомию «советское vs антисоветское».

ИА REGNUM : Вы писали книгу пять лет. В эти годы, неминуемо, менялось и Ваше отношение к Ленину. Как? Как изменились Вы сами и что изменилось в Вашей жизни?

Изначально это было нечто вроде авантюры, как вот в «1001 ночи» есть история про человека, который живет в Каире, а ему приснилось, что где-то в Исфахане есть фонтан, под которым зарыто огромное сокровище. Вот со мной тоже было вначале что-то подобное — я чувствовал, что Ленин сокровище, но где его искать, как, верить ли в сон? — я понятия не имел. Но из своего Каира в Исфахан таки рванул — и, естественно, обнаружил, что там ничего нет, а зарыто оно в моем собственном доме, но чтоб понять это, нужно было поехать туда, где его нет.

Вообще, важная штука: для этой книги нарочно, специально выдуман рассказчик. Он, естественно, похож на меня, но это не совсем я.

О том, что изменилось в его жизни после эксперимента «Контакт с Лениным», сказано в конце книги, в «Сцене после титров».

У него поменялась картина мира. Или даже так — история Ленина оказалась для него хорошим уроком в том смысле, что надо верить в ту картину мира, правильность которой ты сам вычислил и уверен в ней , — даже если все остальные считают тебя идиотом, фантазером и неудачником. Да, тебе 46 лет, ты сидишь в изоляции, мало кому нужный, тебя на собственные выступления могут не пустить, в лохмотьях, и ты уже мало на что рассчитываешь при жизни — и вдруг раз: происходит нечто грандиозное. Например, революция. И вот тут важно, какого рода неудачником ты встретил это событие: либо ты готовился к нему все эти 46 лет — либо просто ждал, что, авось, чего-нибудь да изменится. Ленин не знал, когда именно случится Февраль, — но он был готов к нему лучше всех в мире. И ровно поэтому сорвал банк. Не потому, что «удача улыбнулась» и все такое. В смысле везения он был скорее неудачником.

Я — я, который я — испытываю сейчас к нему абсолютно бесконечное уважение; но хорошо, что по книге это не очень понятно, иначе она бы сильно потеряла в убедительности; это факт моей личной биографии. Как и то, например, что — сто процентов благодаря Ленину, а Ленин с Крупской проезжали по 70−100 км в день играючи — я стал заядлым велосипедистом, хотя до того в последний раз много катался лет в 16.

Еще у меня существенно скорректировались литературные пристрастия.

Я благодаря Ленину заново открыл для себя Чернышевского — и не только как идеолога, но и как писателя со странной, узнаваемой стилистикой. Хотя я всегда полагал, что Набокову, который «убил» Чернышевского, нельзя доверять ни в чем. Вообще, Ленин как литературный критик, да, оказал на меня влияние. Я, естественно, и раньше осознавал, что литература — это не только «лучшие слова в лучшем порядке», но и род социальной практики, благодаря которой можно увидеть в обществе те противоречия, которые пропускают экономисты и политики. Но после Ленина то, что называется «марксистской литкритикой», больше не кажется мне вульгарной. Наоборот, чрезвычайно остроумной. Мне негде и не перед кем самому применять этот инструментарий — но я теперь знаю его ценность.

ИА REGNUM : В эти же пять лет менялась и современная Россия. Что за период создания книги кажется Вам наиболее важным в российской истории, предполагаемым или совершенно невероятным прогнозом на момент смерти Ленина?

Мне кажется, не произошло ничего такого, что показалось бы Ленину совершенно невероятным — и что опровергло бы базовые принципы его аналитики. Совет почитать сейчас «Империализм как высшая стадия капитализма» кажется дурацким — но на самом деле в этой книге 1916 года объяснен весь ХХ век, все будущие конфликты. Что могло бы удивить Ленина?

Думаю, ему не нравилась бы нынешняя власть, которая действительно очень многое и очень разумно, очень методично и очень последовательно делает для предотвращения революции, искусственного «снятия» революционной ситуации, замораживания противоречий. Что, естественно, абсолютно не значит, что «революция больше неактуальна». Все мы знаем про «черных лебедей» — и что в таких ситуациях даже самые разумные люди начинают принимать иррациональные решения. Если есть противоречия — они выплеснутся.

ИА REGNUM : Ваша книга вызвала множество споров, и в частности Дмитрий Быков отметил, что Вы глубоко проникли в тексты Ленина, в том числе и переняв в чем-то его стиль. Да вы и сами не раз говорили о том, что погрузились во все 55 томов его произведений. Насколько погружение в ленинские тексты было для Вас важным, стало ли их изучение «направляющим» в работе над книгой?

Нет, я точно не чувствую, что инфицирован «стилем Ленина»

Ленин вообще сложный клиент. У меня «ухо» литературного критика, поэтому мне проще всего, чтобы составить представление о человеке, не просто что у него в голове, но что он за тип — почитать, как он пишет, это такой уровень доступа к человеку, который для меня самый ценный.

Так что я с большим оптимизмом воспринял само наличие этих 55 томов — уж если я прочту все, то точно «пойму» Ленина

Этот трюк плохо срабатывает, Ленин не такой дурак, чтобы раскрыться в текстах. И не зря Горький говорил о нем, что он «в словах, как рыба в чешуе». И не случайно лучшие филологи своего времени — Тынянов, Эйхенбаум, Шкловский и т.д., когда выпускали в 1924-м номер ЛЕФа про стиль Ленина — чудовищную потерпели катастрофу, это по-настоящему жалкое зрелище. Они разодрали его тексты пинцетами и облапали его всего своими высокочувствительными щупальцами — но ни вот на столечко не поймали Ленина.

Так что, нет: читать — важно, но — этого мало.

ИА REGNUM : Естественно, что в биографическом произведении вокруг главного героя огромное количество героев второстепенных — семья детства, друзья юности, соратники по борьбе и соратники во власти, семья зрелости. Очевидно, что ключевая позиция принадлежит Надежде Константиновне Ульяновой. Но среди прочих, на первый взгляд, равноудаленных, кто все же вызывает наибольшую Вашу симпатию? И, если таковые есть, кто из них может стать Вашим будущим героем?

Я бы, пожалуй, хотел бы дотянуться когда-нибудь до фигуры Демьяна Бедного — этого презираемого и вышвырнутого из истории культуры поэта, который был, на самом деле, уникумом — очень странным человеком, я читал кое-что его — и читал его письма к Ленину, поразительные, очень смешные. Из окололитературных еще людей — Лариса Рейснер, ее «Свияжск» — один из лучших текстов на русском языке из тех, что мне известны. А вообще, конечно, Маркс. Написать про него мне ума не хватит, но, по крайней мере, — прочесть целиком, хотя бы немного к нему приблизиться. Вот это Эверест, мне попадались у него совершенно невероятные тексты, и я только благодаря Ленину это осознал.

ИА REGNUM : В одном из своих интервью Вы сказали, что «революция не была уникальным событием, она и снова придёт, сколько ни смеются над этим сейчас».
Какие события новейшей истории, по Вашему мнению, являются поводом для подобного заявления?

Революция — и вот тут мы точно можем доверять Ленину, он про это знал все — возникает, когда складывается революционная ситуация: верхи не могут, а низы не хотят. Много где есть не просто несправедливость, но — коренные противоречия, которые рано или поздно заставят ситуацию трансформироваться. Совет Ленина — если хочешь перевернуть мир (ну или по крайней мере знать наперед, где он может перевернуться и превратиться в свою противоположность) — ищи различия в том, что всем остальным кажется цельным и однообразным.

ИА REGNUM : Гуманитарные дети в своей среде часто увлекаются разного рода «анкетами» и «дневниками», попытками стилизации текстов на заданную тему. Представим такого рода дневник, и например, такой вопрос в нем: «Как ты думаешь, что сказал (написал) бы Ленин о сегодняшнем дне?» Каким, как Вам представляется, был бы ленинский текст к столетию Октябрьской революции, с учетом пройденного нами к сегодняшнему дню исторического пути?

Думаю, Ленин бы поддержал сталинский тезис о том, что по мере движения к социализму классовая борьба обостряется и сопротивление капиталистов возрастает. Я сам понимаю, какой дикостью это сейчас звучит, но, думаю, Ленин бы воспринимал это так — и нашел бы в себе смелость произнести это, не пожимая плечами растерянно, и сумел бы меня убедить в том, что это в самом деле так и что, по большому счету, нынешний почти повсеместный реванш капитализма — всего лишь очередная, но далеко не последняя стадия исторического процесса.

Вообще, может быть, это главное, чему учит знакомство с Лениным: то, что мы принимаем за абсолютно незыблемое, стабильное — на самом деле, неокончательно, это лишь одна из стадий. Гусеница превратится в бабочку, мир находится в развитии, сегодняшняя ситуация — преодолима, и она реально может быть изменена к лучшему, есть такие способы.

Словом, Ленин праздновал бы этот юбилей — как всегда праздновал годовщины Парижской коммуны, которая тоже была раздавлена. Он бы объяснил, чем мы обязаны революционерам — а это довольно сложно сейчас объяснить, потому что, согласно распространенной сегодня точке зрения, они все были безответственными кретинами, которые сами виноваты в том, что себе устроили.

Он не говорил бы, что прошлое пора забыть, что главное — примириться, что раз мы тут все живем рядом, то какие могут быть конфликты. Он искал бы — как экономист, как социолог, как ученый-обществовед — противоречия в тех социальных группах, которые только кажутся нам едиными, а на самом деле при ближайшем кризисе — распадутся. Слабое звено. То есть он бы, условно говоря, не просто хлопал глазами весной 2017-го, что появились «школьники Навального», — он бы их вычислил заранее и в тот момент, когда они продемонстрировали свою силу, придумал бы, как им организоваться, и превратил бы их в политического субъекта.
В общем, он бы написал правильный текст, и мне жаль, что его сейчас с нами нет.

Подробности: https://regnum.ru/news/cultura/2328298.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.