Воин, переоблачающийся в боевую форму, меняет не только одежду. Вместе с мирным гражданским одеянием он совлекает с себя принадлежность частному масштабу. Он уже не живёт обычной жизнью. Он не такой, как остальные, и это видно издалека. Военная форма, как котурны античного актёра, поднимает его на уровень безликого вершителя судьбы, потенциального героя, отражения государственности.

В процессе развития общественного сознания военная форма — и не только её стиль, но и ведущий принцип её значения и назначения — претерпела ряд модификаций. Эти изменения и общие для них закономерности можно с наглядностью наблюдать на исторических примерах любой из известных цивилизаций. Достойному внешнему оформлению воинского акта принято было уделять повышенное внимание даже в самых примитивных человеческих сообществах. Невозможно не заметить, что в сколь угодно произвольно выбранной традиции важность эстетической стороны воинского обличья не только не уступает, но часто и превосходит значимость функциональной. Сила образа воителя оттесняет на задний план вопрос его практической боеспособности. Маски, боевая раскраска, обилие украшений, громоздкие головные уборы, экипировка, требующая долгой и кропотливой подготовки — всё говорит о том, что военный (и особенно коллективный военный) акт изначально выделяется из числа обыденных и, подобно торжественным религиозным ритуалам, заставляет его участников и свидетелей выйти из контекста мерил повседневности.

По мере эволюционных изменений характера и условий общественного устройства роль эстетической составляющей воинского обмундирования, изменяясь, продолжала повышаться — учитывая функциональную, считаясь с ней, но не нарушая исходного принципа собственного превосходства и порой откровенно идя вразрез с требованиями разумного удобства. Внешняя эффектность обличья оставалась условием приоритетным относительно практических нужд.

При этом если на начальных, примитивных этапах главной целью разукрашенности, пышности вида воинов можно посчитать устрашающее воздействие на врага, то позже, с повышением тонкости вкусов и развитием возможностей их удовлетворять, решающим характером убранства армии всё больше выступает изящество, красивость (дорогие материалы, золотое шитьё, кружево, драгоценные камни и пр.), зрительно отражающая и подчёркивающая внутренние достоинства, присущие воинским добродетелям (в этом конкистадоры, армия Бурбонов, самураи или гусары друг другу не уступают).

Утончённая и броская красота становится наиболее адекватным воплощением идеи воина — красота как принадлежность правоте, как образ правоты, открыто выступающей во всём своём великолепии и победительности.