После присоединения Приамурского края к России “зазейские маньчжуры” по Айгуньскому договору получили право оставаться “вечно на прежних местах их жительства с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали” [5], т.е. дальнейшее пребывание их на русской территории не только не было обусловлено обязательством принятия ими русского подданства, но Россия согласилась даже оставить их по-прежнему в ведении китайского правительства. Что же касается “манзовского населения” в Уссурийском крае, то по Пекинскому договору русское правительство обязывалось “оставить их на тех местах и дозволить по-прежнему заниматься рыбными и звериными промыслами” [6].

Таким образом, оба договора с Китаем не изменили условий пребывания в пределах Приамурского края китайских подданных. Мало отразился на их положении и переход края под русское господство.

Пустынность края выдвигала перед русским правительством на первый план задачу его заселения, и местная администрация вынуждена была сначала благожелательно относиться не только к пребыванию в русских пределах китайцев, но и к появлению в нем новых выходцев из соседних стран, стремясь лишь, по мере возможности, не допускать оседания их в приграничной полосе, где правительством отводились земли по рекам Амуру и Уссури для поселения казаков Амурского казачьего войска и семейных нижних чинов из гарнизонных батальонов. Тем не менее недостаток русского населения и малоуспешность попыток привлечения русских крестьян из внутренних губерний России, неохотно селившихся в отдаленном Приамурье и особенно в Уссурийском крае, поставили правительство перед необходимостью отводить поселенцам земли даже и в пограничных районах, безотносительно к их русскому или иностранному происхождению. Так, на основании высочайше утвержденных 26 марта 1861 г. правил разрешалось как русским, так и иностранцам селиться в Амурской и Приморской областях, причем поселенцам отводились (по выбору) участки казенной земли во временное владение или в полную собственность с освобождением от уплаты всяких налогов в течение 20 лет. Теми же правилами предусматривалось и отведение участков целым обществам русских и иностранных подданных преимущественно по течению Уссури, где, в отличие от прочих местностей края, земельные участки должны были предоставляться не во временное, а в вечное и постоянное пользование обществ. Такие же условия устанавливались правилами и для лиц, желавших приписаться к городам, причем все лица, владевшие в городе недвижимой собственностью, независимо от их национальности и подданства, считались в составе городских обществ с правом голосa [7].

Что же заставляло китайцев оставлять свою родину, идти в чужую незнакомую страну? Уполномоченный Министерства иностранных дел в Амурской экспедиции В.В. Граве, анализируя причины вселения в Приамурье китайских подданных, выделял в качестве главных “экономически-бытовые, спекулятивно-коммерческие и политические [13]”. Прежде всего, конечно, привлекали китайских рабочих в край более высокие заработки.

Главным контингентом китайцев, приходящих в Приамурье, сначала были преимущественно уроженцы Шаньдуна - одной из самых населенных провинций Северного Китая. Как следует из письма российского консула в Чифу, в этой провинции на площади в 65 184 кв. мили проживало более 39 млн. человек. Причем горные местности были заселены слабо, а долины и равнины перенаселены – 1000-1300 человек на кв. милю [14]. Из-за такой чрезвычайной плотности населения собираемого здесь хлеба даже в урожайные годы не хватало, а во время частых засух, наводнений, налетов саранчи и других стихийных бедствий население провинции голодало. Заработок чернорабочего китайца в Чифу колебался от 15 до 25 копеек в день, тогда как в России в конце ХIХ - начале ХХ вв. никогда не опускался ниже 55 копеек, а средний ежедневный заработок составлял 87 копеек [15]. По подсчетам знатока края С.Д. Меркулова, наименьший годовой заработок “пришлого в наш край китайца в самый неблагоприятный для него год (1908 г.) равнялся для взрослого рабочего 152 руб., а рабочего в Чифу - 42 руб. [16]”. Таким образом, в России рабочий-китаец мог заработать в год в среднем на 110 рублей больше, чем у себя на родине, - это и было главной причиной миграции китайцев в Приамурье. В.В. Граве в своем отчете писал: “С достоверностью можно сказать, что в Шаньдуне нет такой семьи, члены которой не побывали бы на заработках у русских в Приамурье, Сибири или Северной Маньчжурии”.

По мере колонизации Северо-Восточного Китая, наряду с Шаньдуном, поставщиком китайских отходников на русский Дальний Восток стала Маньчжурия. До конца ХIХ в. это был слабо заселенный район, поскольку Маньчжурия, как известно, во время правления в Китае династии Цин оказалась запретным районом для китайских переселенцев. Только в конце 70-х годов прошлого века цинское правительство отменило все законы и постановления, запрещавшие китайцам переселяться в Маньчжурию, и приступило к организованному заселению этих районов. Активизация колонизации Северной Маньчжурии китайцами была связана с укреплением позиций России на Дальнем Востоке и особенно со строительством КВЖД. Как писал полковник Болховитинов в своей записке “Китайская колонизация Северной Маньчжурии”, составленной по заданию Комитета по заселению Дальнего Востока, “проведением КВЖД мы возродили Маньчжурию к новой жизни [17]”. Из этого же источника следует, что цинскому правительству в конце ХIХ в. подавались десятки докладов китайских чиновников и военачальников “об агрессивных стремлениях России, об ее намерениях путем постепенного заселения не только своих границ, но и полосы отчуждения захватить оба берега Амура, Аргуни и Уссури, район КВЖД [18]” и предлагались разные меры противодействия русским захватам. Вот, например, цитата из доклада одного из руководящих чинов Мукденской провинции: “Русские особенно стремятся занять наши земли. Не будем говорить о прошлом, полном горечи и страданий, не будем тревожить незаживающие раны, посмотрим на теперешнее положение - русские офицеры всюду производят съемки, а русские подданные захватывают торговлю и богатства страны, поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы не выдать нашу страну русским. Последние все равно, что заноза, проникнувшая в тело Китая, поэтому мы никогда не можем быть покойными и как ни больно будет, но нужно решиться выдавить эту занозу [19]”.

Уезжая из Чифу в марте-апреле, рабочие возвращались из Владивостока в ноябре-декабре, заработав в среднем от 150 до 300 руб. Возраст рабочих колебался, как правило, от 18 до 30 лет. В Россию выезжало и значительное число мальчиков-подростков для поступления прислугой в русские семейства. Перед отплытием парохода все рабочие осматривались доктором за небольшую плату. Перевозка кули осуществлялась главным образом на иностранных пароходах (германских, американских и др.), фрахтуемых в Чифу по мере надобности, по дешевой цене, но, тем не менее, была очень выгодна для пароходных обществ, “ввиду нетребовательности китайских пассажиров, с которыми можно обращаться как с неодушевленным грузом [25]”. Русские пароходы перевозили рабочих редко, только в самый разгар сезона.

После русско-японской войны кроме маршрута Чифу - Владивосток многие китайцы-рабочие из Чжилийской и Шаньдунской провинций направлялись в порты Дальний, Инкоу и Аньдун. Перевозили их по этим маршрутам в основном китайские и японские пароходные компании. Из этих портов рабочие следовали по железной дороге до Куаньченцзы и Харбина. Правда, многие рабочие, добравшись до Дальнего, дальше предпочитали идти пешком. Билет от Дальнего до Харбина по ЮМЖД стоил 5 руб. По вычислениям русского консульства в Чифу, предоставленным в распоряжение Амурской экспедиции, за лишние 15 дней путешествия по грунтовой дороге рабочие экономили 50 коп. [26], что при ничтожном бюджете китайца имело громадное значение, поэтому многие и предпочитали идти пешком. Правление ЮМЖД даже имело намерение снизить плату за проезд до 3 руб. Возвращаться же на родину с заработанными во время пребывания в России деньгами китайцы предпочитали по железной дороге, так как при частых случаях нападения хунхузов идти пешком было крайне рискованно. Более того, для большей безопасности китайцы приобретали билеты III класса, а не IV, как во время движения в Россию.

Добравшись до Харбина, рабочие разъезжались: одни следовали по КВЖД до станций Маньчжурия и Хайлар, направляясь в Забайкальскую область, преимущественно на прииски; другие до станции Пограничная, следуя в Приморскую область; третьи ехали по железной дороге до станции Цицикар и далее по тракту на Айгунь, чтобы попасть в Амурскую область. Часть китайских рабочих оставалась в Северной Маньчжурии.

Точно подсчитать количество прибывающих в Приамурье и отъезжающих обратно китайцев крайне трудно, так как многие из них шли пешком, пробираясь через малонаселенные пункты, где не производилось никакой регистрации. Как отмечал Д.И. Шрейдер, “китайцы всегда находят возможность пробираться в наши пределы по одним им известным горным и таежным тропам [27]”. В публикациях того времени, а также в изученных нами источниках существует большой разнобой в цифрах, определяющих численность китайских подданных в Приамурье. Авторы использовали разные критерии подсчетов: либо встречаются цифры по отдельным областям или городам, либо (что очень часто) цифры о количестве китайцев не выделены из общей массы “желтого населения” в крае или из общего числа иностранцев вообще, а официальные данные далеко не полны и не точны из-за несовершенства статистики, а также ввиду неучета большого числа уклоняющихся от регистрации китайцев и т.п. Сведения о численности китайских подданных встречаются в путевых заметках путешественников по далекой окраине, в дальневосточной прессе, в трудах исследователей Дальнего Востока, в официальных всеподданнейших отчетах губернаторов областей и приамурских генерал-губернаторов, но наибольший интерес в этом смысле представляют специальные исследования, в первую очередь статистические, выполненные по заданию местной администрации, Комитета по заселению Дальнего Востока, Амурской экспедиции в период обострения так называемого “желтого вопроса” после русско-японской войны.

Распределение китайцев по областям, входящим в состав Приамурского генерал-губернаторства, неравномерно. Сведений по Камчатской области и Сахалину вообще нет, так как, судя по отчетам, китайцев в эти годы в данных областях не было. Больше всего их проживало в Приморской и Амурской областях и меньше всего в Забайкальской.

Цифры по Амурской области включают и численность “зазейских маньчжур”, которых в 1891 г. было около 14 тысяч, в 1893 г. - более 16 тысяч и в 1900 г. - 7 тысяч человек. Значительное сокращение численности “зазейских маньчжур” в 1900 г. было связано с восстанием ихэтуаней, когда большая часть жителей “зазейского района” перебралась в Китай. Трудно объяснить, чем было вызвано сокращение численности китайского населения в Приморской области в 1893 г., скорее всего, это следствие несовершенства официальной статистики, но резкое увеличение числа выходцев из Китая после 1893 г. объяснялось, прежде всего, строительством Уссурийской железной дороги.

Согласно всеобщей переписи населения России 1897 г., в Амурской области числилось 11 160 человек китайцев, что составляло 9,28% населения области, а в Приморской области в том же году было зарегистрировано 31 157 китайцев, или 13,5% всего населения области [33].

В начале ХХ в. по-прежнему происходило увеличение численности китайских подданных на русском Дальнем Востоке, за исключением 1903 г., когда накануне русско-японской войны сократилось число выходцев из Китая. Это хорошо видно, например, по числу китайских рабочих во Владивостокском порту. В 1900 г. там работало 39 887 китайцев, в 1901 г. - 44049, в 1902 г. - 37024, а в 1903 - ни одного, остались только 17376 корейцев [34].

После окончания русско-японской войны наблюдался бурный рост движения китайцев в русские пределы, особенно в 1906 г. Владивостокская газета “Наш край” писала о товарно-пассажирском пароходе “Свобода”, отплывшем в Благовещенск с двумя баржами: “Все пароходные помещения буквально переполнены китайцами, отправляющимися на Амур на заработки... На пристани такое скопление прибывающих с юга китайцев, что им приходится ждать очереди у пароходных касс при взятии билетов на проезд в Приамурье. За неимением свободных мест, при каждом отходе парохода остается масса китайцев на пристани в ожидании отхода другого парохода [35]”. Для определения численности китайцев в 1906-1910 гг. наибольший интерес представляют статистические данные, собранные по заданию Амурской экспедиции уполномоченным Министерства иностранных дел В.В. Граве. Для подсчета численности китайских подданных в Приамурье он использовал не только сведения пограничных комиссаров о числе официально зарегистрированных китайцев при переходе границы и данные о количестве выданных им русских паспортов, на основании которых, как правило, составлялись официальные отчеты. В.В. Граве также учитывал предоставленную ему информацию русского консульства в Чифу о числе визированных национальных китайских паспортов для въезда в Приамурье, данные китайской таможни, сведения коммерческой части КВЖД и пароходств по Сунгари о количестве перевезенных пассажиров с 1906 по 1910 гг. и др.

Численность китайцев уменьшается, что было связано с принятием закона 21 июня 1910 г., запрещавшего труд иностранцев на казенных работах. Очень заметно ежегодное уменьшение численности китайцев наблюдалось в Приморской области, а в Амурской, начиная с 1912 г., как видно из табл. 2, китайское население увеличилось. Причина этого явления заключалась в том, что в Приморской области китайцы работали, главным образом, на казенных работах, где законом “желтый труд” был запрещен с 1911 г., вследствие этого китайцы, оставляя казенные работы, уходили на прииски в Амурскую область.

Несмотря на то, что приведенные сведения о количестве китайцев в Приамурском генерал-губернаторстве не являются полными, по ним все же можно составить представление о динамике численности китайских подданных на русском Дальнем Востоке в конце ХIХ - начале ХХ вв.

Таким образом, незначительное число китайских подданных проживало в Приамурье и Приморье еще до присоединения этих территорий к Российской империи. Начиная с середины 70-х годов ХIХ в., по мере освоения Приамурского края русскими людьми, здесь увеличивалась и численность китайских отходников, привлекаемых возможностью высоких заработков, главным образом из Шаньдуна и Маньчжурии. Анализ литературы и источников свидетельствует, что количество китайских подданных в русском Приамурье постоянно менялось в зависимости от потребности в рабочих руках для строительства железных дорог, Владивостокской крепости и порта, городского строительства и т.п., а также под влиянием тех или иных политических событий на Дальнем Востоке, например, восстания ихэтуаней или русско-японской войны. Особое влияние на эти процессы оказывали меры, предпринимаемые русскими властями, направленные на ограничение китайской иммиграции: например, введение паспортных правил, выселение их нарушителей и прежде всего принятие закона 21 июня 1910 г., запрещавшего труд иностранцев на казенных работах.